Краткая история масонства

Своеобразным дополнением к этому отрывку стала посмертно опубликованная работа Эшмола «Древности Беркшира», которая наряду с «кратким суждением автора» увидела свет в 1719 году. Из «Оксфордского Атенеума» Энтони Вуда нам удалось узнать, что редактором труда и автором биографии был Ричард Роулинсон. Обращаясь к франкмасонам, он очень точно воспроизводит слова Джона Обри и даже в «Булле, Патенте или Дипломе» расширяет полномочия, дарованные папой, а также приводит более широкий ряд названий, под которыми было известно «Братство», говоря о «принимаемых масонах, принятых масонах или Вольных масонах».

В статье Кнайпа об Элиасе Эшмоле, напечатанной в «Британской биографии» (1747), говорится следующее: «По материалам собрания Эшмола я установил, что сообщения, будто известия о нашем Братстве восходят к булле, дарованной папой в правление Генриха III неким итальянским архитекторам, путешествовавшим по всей Европе, чтобы те могли строить часовни, являются безосновательными. Эшмол только утверждает, что такая булла была, но не устанавливает факт создания Братства в этой стране».

Приведенные отрывки следует сопоставить с цитатой из «Паренталии», данной мною выше. Почти наверняка все эти утверждения восходят к одному источнику. Более того, если мы внимательно посмотрим на вопрос, то станет очевидным, что не единожды история буллы представлена нам в виде свидетельства, которое может удовлетворить требованиям законодательного суда.

Оригинальная версия, написанная самим Джоном Обри, предваряется замечанием: «Сэр Уильям Дагдейл рассказал мне». Не приходится сомневаться в том, что, подготавливая к печати «Древности Беркшира» (1710), Роулинсон скрупулезно переписал из рукописи все, что относится к франкмасонам. Однако воспоминания умершего автора не снабжены его подписью, не появилось и имя какого-нибудь редактора на титульной странице его посмертного труда.

Кнайп также пишет такую фразу: «Судя по тому, что я нашел в собрании Эшмола». Позже, в предисловии редактора «Паренталии» о том, что оно приписывается великому строителю собора Святого Петра, мы встречаемся с другим выражением: «Как считал Рен».

Тем не менее в течение долгого времени история не прояснялась: кроме веры в подобных уважаемых (хотя и призрачных) исследователей, не существовало в ее поддержку никакого другого свидетельства.

После смерти сэра Кристофа она была обнародована Джеймсом Андерсоном в его «Новой книге Конституций» (1738), заметившим, что великий архитектор оказался не только выдающимся ремесленником, но также одним из (доисторических) Великих Мастеров общества. Действительно, полностью отсутствуют доказательства, что Рен являлся франкмасоном. Что же касается его предполагаемого именования Великим Мастером, то достаточно только заметить, что он не мог в XVII веке возглавлять учреждение, которого не существовало.

Все же эту историю с восторгом поддерживали и развивали последующие поколения масонских антикваров и археологов. Пример тому находим на страницах «Британской биографии», а поразительные подтверждения – во многих научных трудах числящихся обладателями профессии архитектора и тех, кто никогда не был связан с Братством.

Кульминация наступила с появлением поразительного очерка Томаса Хоупа, который выстроил свою концепцию на старой основе, заложенной Дагдейлом, Эшмолом и Реном. Он завершает нагромождение ошибок, видя в Мастерах из Комо первоначальную масонскую корпорацию и указывая место хранения папских булл. Таким образом он добавляет еще одну версию к несуществующему замку недостоверных сведений.

«Всеобщее распространение принципов, правил и методик готической архитектуры, – замечает Милман (1854), – связывалось с деятельностью обширной гильдии франкмасонов, или строителей. Полагают, что центром и управляющей ими силой был Рим. Несомненно, никто не мог превзойти все расширяющееся влияние папы и его мудрость и ничто не могло соперничать с мастерством франкмасонов, реализовавшим столь великолепные здания, находящиеся в каждой части романского христианского мира.

Урон подобной теории наносит тот факт, что Рим – тот город, где готическая архитектура никогда не воплощалась, даже в Италии она чувствовала себя частично натурализовавшимся иностранцем. Следует предположить, что в то время, как папство реализовывало свой замысел, насаждая в мире готические соборы, существовало нечто вроде небольшой уступки трансальпийскому варварству, которое самое унаследовало более древний, истинный и величественный стиль Древнего мира.