Краткая история масонства

Генри Александер, третий сын первого графа Стерлинга, сменивший своего брата Энтони в качестве Главного Смотрителя и Мастера королевских работ, был принят в члены братства в 1638 году. Два года спустя в члены братства и Мастера масонского ремесла был принят Александр Гамильтон. Записи, относящиеся к допущению подобных кандидатов благородного происхождения, хотя и отличаются несколько по форме, явно изначально несут один и тот же смысл. Действующий масонский статус, тот, что относится к генералу Гамильтону, зарегистрированному как товарищ и Мастер, никак не отличается от других спекулятивных членов в ложе, принятых как приятели или братья ремесла.

Из сорока девяти братьев-ремесленников (или Мастеров-масонов), относившихся к ложе Абердина в 1670 году, когда начались записи, менее четверти относились к масонскому ремеслу. Среди ее членов оказались священники, хирурги, купцы и три дворянина, один из них, Герберт, десятый граф Эррол, тогда был пожилым человеком и, вероятно, присоединился к обществу гораздо раньше.

Джон, седьмой граф Кассилис, тогда только Ученик, был избран деканом, или главой, ложи Килвиннинга в 1672 году. Его непосредственными преемниками в этом учреждении оказались сэр Александр Каннингхэм и Александр, восьмой граф Эглинтон. В 1678 году лорд Уильям Кохрейн, сын графа Дандоналда, стал Смотрителем.

По ранним записям из Данблейна видно, что оперативные масоны были в меньшинстве. В 1696 году, когда стали составляться протоколы, Уильям, второй виконт Стратхеллен, стал Президентом (или Мастером-масоном), Александр Драммонд из Белхоли – Хранителем и Джон Камерон из Лохиэля – членом ложи.

Обычно, чтобы обозначить неоперативных масонов, чаще всего выдающихся личностей, допущенных в шотландские ложи в XVII веке, использовали понятие геоматик, в то время как относящиеся к ремеслам масоны назывались доматиками. Первые также известны как масоны-джентльмены, теоретические масоны, архитекторы-масоны и почетные члены (об этом пишет Лайон).

Следует отметить, что членство в ложе Глазго, в отличие от других лож, известных до XVIII века, оказалось исключительно оперативным и хотя, бесспорно, вступавшими учениками давалось масонское слово, никто из них не признавался членами, пока они не присоединялись к объединению, составленному из масонов-бургеров.

Прежде чем закончить разговор о XVII веке, стоит привести ремарку со старинной страницы: «В ирландских академических кругах франкмасонство было хорошо известно до высадки Вильгельма Оранского в Каррик-Фергусе в 1690 году».

Краткая характеристика ирландского масонства до эпохи Великой Ложи дается доктором Четвудом во вступительной главе к сборнику его работ, посвященных масонам. В ней он говорит об обычае, доминировавшем в XVII веке в некоторых университетах, связанном с разрешением студентам последних курсов произносить на ежегодном собрании для получения степеней сатирическую речь, называвшуюся трипос. В дублинском Тринити-колледже экзамен для получения отличия 11 июля 1688 года вылился по сути в обличение властей университета, для чего использовали пример тогдашних франкмасонов. Приведем его: «Недавно издали распоряжение, чтобы ради почета и достоинства университет влился в общество франкмасонов, состоящее из джентльменов, техников, носильщиков, священников, лудильщиков, студентов [и других], кто связал себя клятвой никогда не выдавать их могущественных секретов и помогать… бедствующим братьям, с которыми доведется повстречаться. Так, например, Братство франкмасонов из Тринити-колледжа приобрело коллекцию ушедшего брата, который получил [среди других даров] „пять шиллингов от сэра Уоррена, за то что франкмасоны начинают новую жизнь“».

Далее «Речь» продолжается на латинском языке, в ней говорится, что получатель коллекции (цитирую по переводу Кроули) передал ее в библиотеку университета, где находился скелет некоего Ридли, как предполагают, осведомителя ирландских священников, на чьих останках он обнаружил масонскую метку (privatum Fraternitalis notavis Signum).

Другие отрывки в «Речи» представляют интерес для исследователей сообщества, но нижеприведенный явно «показывает», используя слова Кроули, следующее:

«Братство франкмасонов было так хорошо известно в 1688 году, что популярный оратор мог вызвать у своей аудитории иллюзии в связи с выдающимися характеристиками сообщества. Говоривший обращался к смешанной аудитории, состоявшей из университетских людей и состоятельных горожан, перемежавшихся светскими дамами и мужчинами, собравшимися вместе, чтобы стать свидетелями главного университетского события года.

Его владение материалом доказывало, что он знал о франкмасонстве, и его слушатели осознавали его тайный характер и доброжелательность. В равной степени также можем предположить, что членство в сообществе не ограничивалось ни оперативным масонством, ни любым другим классом. Никаких ограничений не было».