Краткая история. Монголы

С падением хорезмшаха Чингисхан установил свою власть во всей Азии и заложил основы глобальной, мультикультурной империи, навсегда изменившей мир. Говорят, из одного только Самарканда на восток увели 100 000 торговцев и ремесленников плюс неизвестное количество женщин и детей, которым предназначалась роль домашней прислуги. Такие перемещения населения, принудительные вначале, но чуть позже и добровольные, имели место на протяжении всего периода господства Чингисидов, представляя собой одни из крупнейших миграций в истории. В 1206 году, объединив монгольские племена, Чингисхан вышел из степи, поглотил тангутов, безвозвратно подорвал господство чжурчжэней в Северном Китае, а затем вскрыл блеф хорезмшаха и оставил в руинах его царство – ворота в мусульманский мир. Тем самым он проторил путь для революции Чингисидов, которая изменила всю ойкумену. Он стремился не завоевывать и уничтожать, а овладевать и преобразовывать. Жестокость и несправедливость наполняли его ранние годы, и он искал лучшего для своих потомков, которые будут носить «тканные золотом одежды», вкушать роскошные яства, седлать лучших коней и наслаждаться самыми соблазнительными искушениями империи[152].

Глава 4 Под копытами татарских коней

Семена, из которых выросла впоследствии организация Монгольской империи, были посеяны в начале западной кампании. В то время приказ выследить опального беглеца, когда-то могущественного хорезмшаха Ала ад-Дин Мухаммеда, и привезти его ко двору заклятого врага – Чингисхана, у которого он мог бы попросить быстрой, а не медленной смерти, не привлек особого внимания. Приказ захватить хорезмшаха заключал в себе дополнительную миссию – разведывательный поход по Северному Ирану и Кавказу. Беглец оказался неуловимым и не желал встретить лицом к лицу свою неизбежную судьбу. Поэтому два военачальника, которым была поручена эта задача, а именно Джэбэ, освободитель мусульман Восточного Туркестана, и Субэдэй, гроза меркитов, вместо того чтобы тратить время на выслеживание чахнущего от болезни беглеца, попросили разрешение оставить поиски умирающего хорезмшаха и сосредоточиться на подчинении Азербайджана, Кавказа и Дагестана.

Тем не менее решение преследовать опозоренного беглеца «копытами татарских коней» и перенести разрушения, вызванные предательством хорезмшаха, за пределы Туркестана прямо в центральные районы Северного Ирана и города в оазисах североиранского плато имело непредвиденные последствия, которые не утихали еще почти 200 лет. Значение ставшего печально известным разведывательного похода было двояким. Во-первых, он закрепил за монголами репутацию непобедимых машин для убийства на мировом, а не на местном уровне. Во-вторых, предоставил множество поводов для будущих конфликтов, универсальный предлог для начала любых боевых действий, поскольку покоренные войсками Чингисидов земли Северного Ирана, где «касалось земли копыто татарского коня»[153], сразу стали частью империи, а значит, могли быть переданы во владение князю из рода Чингисидов, что породит трудности, которые станут очевидными не сразу.

Этот печально известный разведывательный поход двух нойонов закрепил за монголами репутацию свирепых и кровожадных убийц не только в тех регионах, через которые проходили армии Чингисидов, но и в соседних странах и империях. Даже в промозглых королевских дворцах Северной Европы рассказы о злодеяниях татар внушали страх и благоговение. Но страшная репутация отчасти создавалась преднамеренно. Разумеется, монголы сделали немало, чтобы заслужить столь недобрую славу, но рассказы о них многим обязаны искусству рассказчиков и приукрашиваниям при передаче из уст в уста. Так, несмотря на то что при первом контакте с монголами Казвин был сильно разрушен, как писал один из знаменитых сынов этого города Зайн аль-Дин Мустафи: «затем к городу Казвин быстрый словно тигр пришел Субэдэй… тогда он был наполнен горем и ранами <…> языческое всесожжение» [1], город стал излюбленным местом чингисидской элиты, подарив государству Хулагуидов некоторых из самых влиятельных его министров и чиновников.

Два нойона продолжили свой неодолимый марш к северу через иссеченный горами Кавказ, раскалывающийся у Дербента, библейского барьера, сдерживающего Гога и Магога [2], на открытые равнины за его пределами. Они встретили и разгромили тюрок-куман из половецких (кипчакских) степей и армии Руси. В Новгородской летописи впечатление от их появления в 1224 году метко выражено несколькими словами потрясенного свидетеля:

Том же лѣтѣ, по грѣхомъ нашимъ, придоша языци незнаеми, их же добрѣ никто же не вѣсть, кто суть и отколе изидоша, и что языкъ ихъ, и котораго племене суть, и что вѣра ихъ; а зовуть я Татары… Богъ единъ вѣсть, кто суть и отколѣ изидоша[154].