Краткая история попы

Кстати, балетная пачка похожа на венчик цветка, на загнутые кверху лепестки гвоздики или колокольчика, а может — и на крылышки мотылька. Пачка — веселый и кокетливый наряд, он украшает попку, лицемерно притворяясь, что скрывает ее, пишет Турнье, восхваляет ее, трепеща оборками. Она — белый пенный взрыв, воздушное отражение всего мясистого и тяжеловесного, что есть в танцовщице. Как жаль, что некоторые люди время от времени выражают желание «оборвать лепестки» маленькой девочки в пачке — словно злые мальчишки, обрывающие крылья мухам. Патрик Гренвиль хотел бы видеть юную балерину совершенно обнаженной, чтобы одна нога цеплялась носком за перекладину, а другая, напряженно выгнутая, стояла на полу. «Эта возвышенная, мучительная поза позволила бы мне увидеть ее пушок, губки, маленькую попку. Она бы стояла, скованная небесным страданием, а мякоть вульвы, нарушив все запреты, выдала бы мне ее животную суть». Между тем каждому известно, что маленькая девочка в оборванной пачке беззащитна, как бабочка с оборванными крылышками.

ГЛАВА 20. Распутница

В конце XVII и в XVIII столетии художники увлекаются изображением женщины со спины. Рискнем предположить, что это связано с преклонением перед красотой Гермафродита, запечатленной в знаменитой статуе, найденной на вилле Боргезе и отреставрированной Бернини. Кеннет Кларк так определил вкусы той эпохи: «Если рассматривать женское тело как контраст плоского и выпуклого, можно утверждать, что со спины оно выглядит более совершенным». Это, безусловно, так, ведь ягодицы, выразительные и одновременно двусмысленные по своей природе, располагают к неизведанным наслаждениям. Век, отбросив стеснение, отдался, по меткому замечанию Брантома, созерцанию мяса. Сверкающая белизна плоти наводила на мысль о рае.

Живописцы задирали юбки и раздвигали ноги своих героинь, чтобы зритель мог вволю насмотреться на заветные местечки их тел, а юные девушки охотно и со всем возможным изяществом демонстрировали самые лакомые кусочки своего естества. Буше и Фрагонар без устали писали нимф с телами цвета взбитых сливок и обворожительных наяд, плещущихся в волнах, воздевающих руки к небу, дрыгающих ногами и закатывающих в экстазе глаза. По словам Сен-Виктора [80](1860), на полотнах «Галатея» и «Купальщицы» «плоть сверкает, как влажные цветы». Но юные морские девы были существами мифологическими, ненастоящими. Следовало вдохнуть в эти ляжки и ягодицы живую жизнь, найти для них подходящее лицо, изобразить их в тиши и уединении будуара, в сонной истоме. Так мисс О'Мёрфи превратилась в лесную нимфу.