Краткая история: Реформация

Тесная связь между печатью и протестантством – общепризнанный факт в дискуссиях о распространении Реформации и влиянии на нее этой связи. Лютер и другие толкователи Евангелия широко использовали книгопечатание, считая печатный станок проявлением Божьего Промысла, – он позволял богословам донести до умов прихожан их послание. Лютер говорил о печати как о «величайшем и чрезвычайном акте Божьей благодати, посредством которой продвигается вперед дело Евангелия; это последнее пламя перед угасанием мира». Английский протестант и автор «Книги мучеников» Джон Фокс завершил описание смерти чешского еретика Яна Гуса на оптимистичной ноте: Церковь могла бы заглушить голос одного из своих критиков, но его учение было не так легко игнорировать, поскольку «Бог открыл печатный станок для проповеди, и его голос не способен заглушить даже папа со всей властью своей тиары»[85].

Изображение раннего деревянного печатного станка. Йост Амман, 1568 г. Из «Истории графического дизайна» (A History of Graphic Design) Филиппа Меггса

Эти слова оставили свой след в историографии Реформации и в работах, подчеркивающих важность книгопечатания в распространении идей в раннее Новое время. По мнению Элизабет Эйзенштейн, отношения были двусторонними: изобретение книгопечатания стало предварительным условием протестантской Реформации, но оно и ускоряло ее. Печатный станок не стал нейтральным способом распространения идей – с его помощью стало возможным формировать новые идеи и сам способ их выражения. Недостаточно просто отметить, что критики Церкви использовали печатные книги как орудие проповедования Евангелия; необходимо изучить, в какой степени доступность печатного станка повлияла на проповедование Евангелия с помощью печатного слова. Кроме того, есть опасение, что разговоры о печатном станке как о чуде, ниспосланном Провидением, являются своего рода исполняющим само себя пророчеством. Утверждать, что Господь дал людям печатный станок для продвижения реформы Церкви, – значит отдавать предпочтение печатному слову, принижая иные средства коммуникации. Кроме того, такое утверждение ставит католика и протестанта по разные стороны линии, разделяющей «истинную» и официально признанную религии и рассматривает печатный станок как нечто достаточно влиятельное и эффективное. Некоторые из этих предположений содержат зерна истины, но, чтобы оценить отношения между книгопечатанием и протестантством, нужно сделать нечто большее, чем просто обратить внимание на примерное совпадение этих явлений во времени и сам факт существования евангелической литературы, особенно в немецкой среде. Нам необходимо рассмотреть, в какой степени так называемая революция печати была действительно революционной, не только в технологическом плане, но и в смысле ее интеллектуального, культурного и материального воздействия. Такое предположение, возможно, вполне основательно, но и его необходимо исследовать с точки зрения не только выпуска книг, но и их чтения в те времена.

Производство книг и создание протестантства

Статистику продаж книг Лютера в Англии до 1521 г. нужно рассмотреть в более широком контексте. Проанализировав объемы книжной торговли на континенте, А. Дж. Диккенс выяснил, что между 1517 и 1520 гг. было продано более 300 000 экземпляров тридцати работ Лютера. Только на этом основании он предположил, что «в связи с распространением религиозных идей, по-видимому, трудно переоценить значение печатного станка, без которого вряд ли можно было бы устроить столь масштабную революцию»[86]. Лютеранство, утверждал Диккенс, было «первым ребенком» печатной книги, и, в отличие от Виклифа или Гуса, проповедовавших до него, немецкий реформатор смог произвести «точное, определенное и неискоренимое впечатление на умы Европы»[87]. Способность использовать массовый рынок для распространения революционных идей и их пропаганды была, по мнению Диккенса, определяющей чертой Реформации, которая значительно способствовала как доступности лютеровских мыслей, так и их устойчивости и живучести[88].

Элизабет Эйзенштейн дает более осторожную оценку, но и она пишет о большом значении печатного слова в распространении протестантства: даже если оно и не создало Реформацию, «появление книгопечатания по меньшей мере исключило возможность сохранения существующего положения дел»[89]. В том же духе выступил и Марк Эдвардс, утверждая, что Реформация сделала первую «серьезную и осознанную попытку» использовать печатный станок для того, чтобы быстро доставить призывающие к изменениям послания максимально большой аудитории. В тысячах памфлетов, написанных евангелическими реформаторами, среди которых самым выдающимся был Лютер, критиковалась старая церковь и возводились элементы новой[90].