Краткая история страны албанской (1702-1722)

Как уже было сказано, первое прибытие Вахтанга на помощь гор. Гяндже было вызвано нашествием лезгинских племен. Он обратил их в бегство без сражения и после этого в течение месяца стоял [с войском] около города.

Горожане вступили с ним в переговоры, в ходе которых говорили: «Лезгины не пришли бы к нам в нашу страну, если бы не имели единомышленников в соседних с нами областях, среди окружающих нас народов.

Они пришли по их наущению, как единоверцы их, сунниты. И если ты друг великого шаха, который тебя любит и ты нам друг, ты должен наказать их - опустошить и ограбить их села и взять их в плен».

За этими словами крылась и другая причина: за его (Вахтанга) приход ему была обещана крупная сумма денег и так как этих денег ему не дали, то и направили его на тех (на соседей). Так как уже была весна - май 1171 г. (1722), то все проживающие в палатках племена, называемые терекеме [190], т. е. скотоводы, по своей исконной привычке уже поднялись в горы на яйлаги в богатые травой места. К тому же, опасаясь лезгин, они еще находились в бегстве. И вот, по подстрекательству гянджинцев и их правителя Джавад-хана [191], Вахтанг приказал своему войску двинуться на тех, на кого ему указывали и ограбить их.

Иберское племя милекан, более безжалостное, чем кавказцы [192], двинулось отрядами и тотчас же рассыпалось по горам и лощинам, по низменностям Загама, Шамхора, Гянджапасана, Восканапата, Кирокчая [193], Партава, до сел. Гюлистана [194]и до реки Дрду (Тертер).

Хотя они почти никого не убивали и не брали в плен, но все, что было доступно их оку - они все забирали, скот, даже кур, кошек и собак, а что касается неодушевленных вещей, - о них уж и говорить не приходится, так как забирали все, даже деревянные предметы, камышевые циновки и глиняные вещи. А если это так, то что я могу писать о необходимых ценных вещах и имуществе, о разнообразных золотых и серебряных украшениях и о домашней утвари.

Говорили, что из-за множества добычи, т. е. медных, железных [вещей] и одежды не хватило вьючных животных и они (иберы) доставили их в свой лагерь на арбах, которые находились при них. Лагерь же их находился близ гор. Гянджи в местности, называемой Чолак [195]. Так они поступали не только в указанных магометанских районах, но смешали с ними и все армянские районы в той стране, где они ограбили все движимое и недвижимое.

Случалось, что при приближении какого-либо иберского отряда жители выходили к ним навстречу с священниками, облаченными в ризы, с крестом, со свечами и с колоколами, по христианскому обычаю. Иберы же нападали и на них, расхищали ризы, грабили церкви, книги и все сосуды [церковные], грабили мужчин и женщин, и разграбив все имущество села до наготы, опустошив все, уходили.

Так поступили они со всеми областями и опустошив все и очистив все церкви в районах Гянджи от всего, что в них находилось, они наполнили всем этим свой лагерь.

Кто может перечислить [захваченные] стада, гурты и крупный скот? Так как у них существует обычай - уделять своему начальнику десятую часть добычи, то говорят, что его (Вахтанга) доля составляла 25000 овец и 9000 крупного скота, а уже остальное представьте себе сами. И его приход нам принес лишь то, что если осталось что-либо от [набега] наглого племени лезгин, то теперь и это последнее отнял тот жадный, ненасытный и немилостивый народ иберов.

Однако сам царь Вахтанг был муж добрый, набожный, незлопамятный. Он любил христиан, и неоднократно отдавал приказания войску не убивать и не брать в плен христиан, но они по грубости и упрямству, свойственным иберам, не слушались и не подчинялись приказу своего начальника.

Совершив все сказанное, они возвратились к себе, страна же наша осталась беспризорной, и без главы, а люди стали поступать как кому вздумается.

Поэтому, убедившись, что такому положению не видно конца, а умиротворения страны все нет, я, находившийся в лагере Вахтанга, тоже отправился с ним в страну иберов. Двинувшись из Гянджи 28 мая 1171 г. (1722), мы вступили в город Тпхис, где пробыли четыре месяца.

С наступлением осени, в сентябре Вахтанг решил вторично отправиться в Гянджу по следующей причине.

При окончательном ослаблении царства персидского и низвержении его (шаха) [196], о чем я подробно расскажу после, поднялись его враги, особенно великий император и самодержец русский, я говорю о московском царе Петросе [197], и царь Хоромов владетель константинопольской, измаильтянин [198]. Они начали каждый со своей стороны отправлять войска в страну персидскую. Русь хотела помогать царю персидскому, а Хором хотел взять все себе, говоря: «Другие хотят покорить те области. Издавна нам принадлежала. страна Атрпатакан [199], поэтому мне и надлежит/взять ее».