Краткая история тьмы

– Они тоже ненормальные. – Лара справилась с сапогом, отбросила его к двери. – Психи и кошкофобы.

Зимин пожал плечами.

– Знаешь, Никус кого хочешь может запугать. У него темный взгляд, я понимаю, что люди пугаются…

– Как его зовут? – спросила Лара.

– Кого? – не понял Зимин.

– Гения.

– Моховиков, кажется… А, нет, Кокосов.

Зимин постучал по голове.

– В каком смысле Кокосов?

– В том самом, – ответил Зимин. – Его зовут Кокосов Евгений, и он заявил мне, что является персонажем моей книги. «Темной материи», если конкретно.

Лара промолчала.

– Что? – спросил Зимин. – Что молчишь?

– Что, что, поздравляю, – усмехнулась Лара. – К тебе начали являться собственные герои. Это знак, Зимин, это знак.

– Что за знак?

– Знак, что пора проветрить голову.

Лара совершила у виска замысловатую конфигурацию пальцами.

– Пора проветрить голову на побережье Балтийского моря, – сказала она. – Пора поесть шпроты. Пора купить мне настоящие янтарные бусы, пошлые и тяжелые. Резюмирую – пора в Калининград, пора в Калининград, в Калининград.

– Может, и пора…

Зимин помассировал над глазами.

Лара подошла к окну.

– Через неделю можно отправляться, – сказала она. – Я поговорю про билеты… Там кто-то есть, под окном стоит. Это не твой псих?

– Ага, – сказал Зимин. – Теперь все психи мои. Буду их сушить и складывать в антресоли.

Дневник

Здравствуй, дорогой дневник!

Ну вот, кажется, так дневники начинают.

В среду у меня начали выпадать волосы.

Хотя, вполне может статься, это была не среда, а пятница, не знаю. По-моему дневнику среда. Два дня назад я решила вести дневник, тогда был понедельник. То есть я сказала себе, что понедельник, на самом деле не знаю. Я не знаю даже какой месяц, мне нравится сентябрь.

Здравствуй, сентябрь, до свидания, лето. В последний раз, когда я видела солнце, было лето, но с тех пор прошло много времени. Так что сейчас наверняка осень.

А дневник я веду потому, что мне страшно.

Наверное, даже не страшно, а тоскливо, а поговорить толком не с кем. С Дрюпиным бесполезно, он перепуган до смерти, зубы трясутся, глаза бегают. Из бокса не выходит почти, хорошо хоть под кровать не прячется. Хотя, может, он и прячется.

А по ночам плачет. Я слышу. Сначала я думала, что это мыши тоскуют по ночам, но нет, здесь нет никаких мышей. Это Дрюпин. Плачет о своей судьбе.

Если честно, я тоже попробовала. Плакать. Плачешь-плачешь, и ничего. Никакого облегчения, только глаза потом болят. Утром. Или днем. Единственное, о чем можно догадываться здесь – это о времени суток. Обычно я хорошо чувствую ночь. Едва начинает темнеть, а я уже знаю – ночь идет, и глаза начинают слезиться. На них давит, иногда так, что я покорно отправляюсь спать, и сны мне при этом снятся совсем красные.

Да, про волосы. Я их решила отращивать, сантиметра на три вытянулись, и тут вдруг вот… С утра на подушке целый клок. Или не клок, не знаю, как правильно называется. Много волос. Смотреть на это было грустно, я собрала их в пакет и затянула резинкой, надо было выкинуть, но я почему-то не решилась, спрятала в карман. И отправилась к Дрюпину. Хотя отправляться далеко не пришлось, Дрюпин жил здесь же, через стену, в соседнем боксе.

Постучала в дверь.

Они здесь другие, не такие, как на прошлой базе, здесь они гораздо толще, стучишь, и звук получается глухой, как в камень.

– Кто? – робко спросил Дрюпин.

– Я.

– Сейчас.

Дрюпин сделал себе магнитный замок, разобрал какой-то прибор со склада и установил на дверь пружину и магнитное кольцо. Чувствует себя в безопасности. Предлагал и мне, но я отказалась. Если захотят, и так доберутся, а вот в случае чего может помешать. Надо будет выбежать, а замок и заклинит.

За дверью зажужжал магнит, дверь отворилась, высунулся Дрюпин.

– Это ты? – спросил он.

– Я, – во второй раз ответила я.

Дрюпин задумался, пускать меня не спешил. Возникло искушение пнуть хорошенько дверь, чтобы она хорошенько треснула его по лбу. Чтобы чуть поумнел.

– Что у меня в руке? – спросил наивный Дрюпин.

– Заточка, – ответила я. – Из штыря. Рукоятка обмотана проволокой с красной изоляцией.

– Как он меня дразнил? Безымянный?

Пора лечить, подумала я. Давно пора его лечить.

– Дрюпинг.

– Правильно, – с облегчением выдохнул Дрюпин.

Он открыл дверь, и я вошла в дрюпинский бокс.

За все время, пока мы здесь находимся, Дрюпин умудрился превратить свою комнату в…

Мастерской это было назвать достаточно сложно, вменяемых инструментов найти Дрюпину так и не удалось, поэтому он их сделал сам. На стенах висели самодельные кувалды, самодельные молотки, отвертки и даже плоскогубцы, все выполнено чрезвычайно грубо, как будто сделал эти инструменты первобытный человек.

Дрюпин выглянул в коридор, захлопнул дверь, запустил магнит, двери закрылись.

– Еще не готово, – сказал Дрюпин. – Возникли сложности, сама понимаешь. Не удалось в достаточном количестве найти селитру и капсюли… Огнестрельное оружие на коленке не сделать. Я могу двуствольный сделать хоть завтра, но тебе же автоматический подавай! А как я тебе автоматический без токарного станка сделаю?

Это он об оружии.