Краткая история цифровизации

В 2001 году Маск переезжает в Лос-Анджелес. Ему 30 лет и, как он с сожалением замечает, он уже слишком стар для того, чтобы считаться компьютерным вундеркиндом. На его счету 200 миллионов долларов, и он вполне бы мог перестать работать, но ему не дают покоя детские мечты. Для стороннего наблюдателя с Маском происходит то, что станет самым необычным поворотом в карьере – то самое состояние транса, во время которого ему в голову приходят самые безумные идеи. Первыми преображение предпринимателя замечают пожилые члены клуба «Марс», в котором ветераны НАСА регулярно собираются и обсуждают свои несбывшиеся юношеские мечты о покорении красной планеты. Откуда ни возьмись, в их клубе появляется новый член, который начинает вкладывать огромные деньги в мероприятия. От других скучающих миллионеров, иногда забредающих в это общество, Маск отличается тем, что абсолютно убежден в необходимости колонизации Марса.

Готовность Маска из собственного кармана финансировать это предприятие убеждает специалистов в серьезности его намерений. Чтобы просчитать стоимость миссии на Марс, они вместе с Маском отправляются туда, где космическая промышленность вроде как и отдает нафталином, но худо-бедно работает – в Россию. Недоверчивые русские отказываются воспринимать этого молокососа всерьез и ставят условие: 8 миллионов за один запуск. Маск требует два запуска за те же деньги, поэтому переговоры быстро сворачиваются. Его спутники уже хотят было предаться посткоммунистической тоске, как вдруг Маск огорошивает их неожиданным предложением: ракеты, говорит он, можно производить самим и значительно дешевле. Выясняется, что он скрупулезно изучал эти вопросы несколько месяцев подряд и сделал подробную калькуляцию. В его изложении это совсем не безумная идея, а холодный расчет: по мнению Маска, космическая промышленность, как и банковский сектор, с шестидесятых годов пребывает в летаргическом сне Белоснежки. Почему бы не взять все в свои руки и совершить революцию в отрасли?

100 миллионов долларов, которые Маск инвестировал в SpaceX, позволяют ему собрать вокруг себя мотивированных специалистов, готовых на годы прописаться на атолле где-то в южных морях и посвятить себя проекту, который государственные космические ведомства давно уже признали нереализуемым. Всего за несколько лет компании БрасеХпри очень ограниченном финансировании удается запустить ракету на орбиту, а еще через 10 лет – создать обещанную ракету-носитель многоразового пользования.

История SpaceX – это не просто насмешка над государственной аэрокосмической индустрией, а еще и вызов законам капитализма. Разделение труда? Эффективность? Конкуренты Delta, Boeing и Lockhead Martin имеют тысячи подрядчиков и поставщиков, а SpaceX самостоятельно производит от 80 до 90 процентов всех деталей ракет. Всё – от электроники и материнских плат до двигателей внутреннего сгорания – производится максимально выгодным образом на собственных мощностях, из-за чего затраты на один пуск SpaceX намного дешевле предложений конкурентов. Решение локализовывать производство вместо того, чтобы глобализировать, сделано в логике интегральной микросхемы, которая структурно представляет собой монолит. В этом и состоит гений Илона Маска: он переносит рациональность компьютера в реальную экономику, просчитывая экономичные варианты с помощью симуляций, используя 3D-принтеры или делая ставку на интеллектуальные ресурсы и энтузиазм сотрудников. Если НАСА с течением лет выродилась в забюрократизированную структуру, наполненную плановыми показателями и директивами, то SpaceX остается большой песочницей, сотрудники которой готовы ради забавы позапускать ракеты или поиграть в плазменные бомбы. Это закрытое сообщество фанатов будущего – и притом поразительно эффективное.