Краткая история Турции

Присутствовала в этом и религиозная составляющая. Суннитским клерикалам не нравилось братство бекташ, чуждое условностей в отношении соблюдения религиозных правил (и по той же причине отказывавшееся платить религиозные налоги) – а религиозная составляющая корпуса янычар теперь в основном сводилась именно к этому братству. В то же время войска янычар по сути стали паразитическим сословием, требовавшим огромных выплат – иногда до 120 000 в год. Этот бюджет обеспечивался государственными деньгами и мог быть даже продан какому-нибудь армянскому дельцу, хотя и со скидкой.

В 1826 году для Махмуда II пришло время вплотную столкнуться с проблемой янычар. Тщательно все спланировав и подготовив, он спровоцировал волнения янычар. Те попались в его ловушку и восстали. Мятежники совершили ключевую ошибку, покинув центральный район Константинополя вокруг ипподрома и дворца Топкапи, и направившись в свои казармы – туда, где теперь расположен Стамбульский университет. Там они устроили традиционную церемонию переворачивания кухонных котлов. Один из их тогдашних командиров, который перешел на сторону Махмуда, приблизился к казармам, чтобы попытаться осмотреть место дислокации янычар, но проникнуть туда не сумел. Тогда люди султана подтащили пушки, разнесли главные ворота в куски и продолжали обстреливать казармы, пока тысячи янычар не разбежались, или не были убиты. После чего султанские войска бросились обшаривать город, охотясь за беглецами. Некоторые из них спаслись в провинции или спрятались в Белградском лесу севернее города, тянущемуся до берега Черного моря. Братство бекташ было запрещено (но много позднее опять восстановлено султаном Абдул-Гамидом II, имевшим репутацию реакционера).

Это уничтожение янычар получило название «Благоприятного события» или Вака-и Хайрие, и Махмуд возвел в честь него изысканную, почти в стиле рококо, мечеть на берегу Босфора, возле арсенала Тофан. Эту мечеть назвали Нусретие, что означает «победа». Вот так появилась действительно новая армия – хотя она оказалась недостаточно сильной, чтобы отразить нападение Мехмета Али, когда пришло время. Сам Махмуд II, который начал сильно пить, умер в 1839 году, как раз вовремя, чтобы не услышать новости о втором вторжении египтян и о сражении у Низипа. Править стал его сын, Абдул-Меджид (с 1839 по 1861 год).

Абдул-Меджид получил вполне серьезное европейское образование, и в ситуации 1839 года это пригодилось, потому что европеизация страны благодаря его отцу уже шла полным ходом. Для начала, в знак того, что империя теперь стала частью европейской системы, Махмуд II сменил официальную одежду. Не стало больше длинных халатов и тюрбанов – Махмуд внезапно появился на публике одетым в брюки, как и его солдаты. В качестве национальной одежды появился длинный плащ стамбулин, застегивающийся у шеи.

В конце 1820-х годов султан заявил, что его подданные должны носить не тюрбан, а новый головной убор – феску. Это была удобная коническая шапка, явно христианского происхождения, скорее всего, она имела прообразом головной убор моряков. Феска была удобна тем, что носящий ее мог склоняться в молитве и не терять головной убор, когда касался пола. Сверху располагалась кисточка – существовало поверье, будто носителя за такую кисточку могли поднять на небо.

Феска также имела то преимущество, что ее могли носить и не-мусульмане, как знак общей принадлежности к нации, и это являлось основной целью Махмуда II. Он собирался войти в Европу, а это означало признание не-мусульман равноправными гражданами. Прелюдией стал важный договор, подписанный в 1838 году в Балта Лимани, несколько выше Константинополя по Босфору, на европейской его стороне. Этот договор обеспечивал свободную торговлю с Великобританией, и тогда британская торговля стала быстро развиваться.

Эти события имеют под собой важную и долгую историю. Сами британцы следовали доктринам Адама Смита и отклоняли любые принципы защиты своей экономики от иностранной конкуренции на основании того, что такой протекционизм способствует только лени и паразитизму. Они были недалеки от отмены даже защиты своих фермеров – «Хлебных законов» – на основании того, что рабочий класс должен иметь дешевую пищу, даже если эта пища не «национального» происхождения.

Однако для такой экономики, как турецкая (хотя империя была столь огромной, что трудно вообще говорить об «одной» экономике), имевшей лишь местную индустрию, в основном с плохо развитым сельским хозяйством, свободная торговля первоначально означала бы разрушение: с английскими продуктами, сделанными на машинах, конкурировать было невозможно. Стамбулины произошли именно отсюда – без сомнения, созданные очень опытными портными. Вероятно, как позднее заявляли националистические комментаторы, туркам следовало сопротивляться. Но у Махмуда II не оставалось вариантов для выбора.