Краткая история Турции

Создатели Республики враждебно относились к османскому наследству, и в 1924 году несколько сотен членов правившей династии были высланы за границу с двумя тысячами долларов на каждого; мужчинам не позволялось вернуться назад вплоть до 1970-х годов. У Пруста есть аллегория: некто смотрит на историю, как смотрел бы новорожденный цыпленок из осколков скорлупы, в которой он был заключен. В конце концов, именно республиканцы выиграли войну за независимость, и это стало первой реальной победой турецкого оружия с 1917 года – триумф, рожденный из огромного бедствия. Султан готов был пойти на условия западных государств, и в первую очередь Британии, как пошел Ага-Хан[2], поэтому республиканцы отвергли его и его наследие. Айя София была превращена в музей, а исламистов безжалостно выгнали из университета, заменив на знаменитую группу эмигрантов из гитлеровской Германии, с которой я и начинаю книгу.

Турецкая республика переживает значительный успех, особенно с 1980 года, когда здесь произошел военный переворот, сопоставимый с переворотом Пиночета в Чили. Ниже я расскажу о двух инженерных проектах мирового уровня. Первый – это туннель под Босфором по типу туннеля под Ла-Маншем, который будет пропускать скоростные поезда из Анкары в Европу. Второй проект еще масштабнее. Ранее Восточная Турция оставалась абсолютно неразвитой, кроме отдельных областей. Теперь крупные плотины, построенные на библейских реках Тигр и Евфрат, не только снабжают водой поля и дают электричество, но также обеспечивают здесь что-то вроде социальной революции, потому что новый уровень процветания поднимает эту (в основном курдскую) область Анатолии до мирового уровня, в отличие от соседей на востоке и юге.

Однако республика столкнулась с проблемами, которые стоят перед лицом всех образованных людей: дети пожирают родителей. Сторонников светского образования сменили анатолийцы, зачастую религиозные, вдобавок появилось множество вопросов по поводу самоидентификации турок.

Если вы турок, вы должны задаться вопросом, чему вы этим обязаны:

1) древним турецким народным традициям;

2) Персии;

3) Византии;

4) исламу;

5) какого рода исламу;

6) либо же сознательной вестернизации.

Не слишком счастливая сага о попытках Турции присоединиться к Европейскому Союзу выносит все эти вопросы на первый план. Но существует еще один важный фактор, задающий условия полемики: большая часть Турции теперь вполне процветает, и в экономическом смысле она стоит больше, чем некоторые бывшие коммунистические государства, члены Европейского Союза, а также Испания, которая сильно сдала экономически.

Первые руководители Республики были полнейшими прозападниками, одновременно имея идеологическую базу в турецком национализме и в стремлении убрать из общественной жизни влияние религии, которую считали мракобесием. Но это было вовсе не простым делом. Благосостояние понемногу распространялось и пробуждало спящие провинциальные города в Анатолии. Их политикой была религия, Турция же управлялась – и управлялась не слишком плохо – правительством, которое ставило себе в качестве образца европейскую христианскую демократию. Это давно вызывало сильное разноречие во мнениях, и в наши дни возбуждает исключительный интерес к истории страны: даже водители такси всегда готовы порассуждать об этом.

На деле комментарии тут не для посторонних людей, и я решительно воздержусь от них; скажу лишь, что современная Турция переживает некий вариант того, что происходило в XIX веке при султане Абдул-Гамиде II. Я, конечно, не знаю, каким будет результат. Сам взгляд на эпоху Абдул-Гамида сейчас подвергается пересмотру. Это правда, что в его время существовало сильное взаимодействие с Западом, тогда как империя оставалась основанной на религии – по крайней мере, в теории. Тогда в Турции была создана новая система образования и возникла техническая интеллигенция, что было так важно для Республики. Эта техническая интеллигенция и армия восстали против Абдул-Гамида, и вариант этого конфликта мы все еще можем наблюдать.

Я надеюсь, что смог проследить в настоящей книге шесть факторов, обусловивших возникновение сегодняшней Турции. Это трудно даже для долго прожившего тут иностранца, такого, как я – но турецкие друзья, вольно или невольно, многое рассказали мне. Они понимали, что я не могу просто сделать один из длинных перечней, который излагал бы очередной шаблонный набор таких утверждений. Я лишь скажу, что меня всегда ужасно раздражало преподавание в университете Билкент, особенно на студенческом уровне. Да, я остался в дружеских отношениях с некоторыми тамошними аспирантами, когда мы все стали старше, а я каким-то образом смог достичь уровня турка, при котором водители такси перестали в замешательстве качать головами от моих османских слов с шотландским акцентом.