Краткая история: Война Алой и Белой розы

По восхождении на престол новый государь озаботился восстановлением доверия к финансам короны. Приоритет в главном казначействе изначально получили задачи покрытия королевских долгов и защиты королевства, а источники постоянных доходов государя (судные деньги, привилегии и земли короны) использовались с максимальной отдачей. В то время новый король приступил к планомерному восстановлению законности и правосудия. Кампании против беспорядков, особенно в центральных областях и в уэльских приграничных марках, служили наглядным подтверждением справедливости и добродетельности короля. В первые месяцы правления граф Эрандел и барон Фернивал вышли из милости государя из-за бесчинств в отношении своих вассалов в Шропшире. Фернивала заключили в Тауэр, а позднее отправили в Ирландию. Слуги обоих, несмотря на верность Ланкастерам и все поблажки на протяжении царствования прежнего государя, закрывавшего глаза на их проступки, предстали перед королевским судом и понесли наказание. Наконец, Генрих довольно быстро зарекомендовал себя защитником праведной веры и гонителем еретиков. Он нашел целесообразным лично включиться в кампанию против лоллардов[35]. Даже его слуги, например сэр Джон Олдкасл, были среди тех, до кого дотянулась карающая десница. Статут о лоллардах в 1414 году расширял роль короны в делах по расследованию ереси и наказании еретиков, тем самым фактически превращая лоллардов в государственных изменников.

В первую и главную очередь высокая репутация Генриха V основывалась на его успехах во Франции. Король хорошо подготовился к первой кампании в 1415 году, собрав экспедиционную армию примерно из 10 000 человек и накопив на войну ни много ни мало 130 000 фунтов стерлингов. Войско, набранное в значительной степени на средства родичей и приверженцев династии Ланкастеров, представляло собой королевский дом при оружии. Бароны, рыцари и мелкопоместные дворяне были лично связаны с королем, их верность символизировалась королевскими сокровищами, розданными в качестве залога — гарантии выплаты жалованья в будущем.

Сражение при Азенкуре 25 октября ознаменовалось неслыханной победой, достигнутой в очень трудных обстоятельствах и в немалой степени благодаря таланту и отваге самого короля и его слуг перед лицом французского рыцарства. Англия тотчас впала в эйфорию, пожаловав короне чрезвычайно щедрые налоговые привилегии (включая пожизненную монополию на шерсть по решению парламента от ноября 1415 года). Словом, успех обеспечил рост политического капитала дома Ланкастеров, за счет которого династия поддерживала себя в следующем поколении. Более того, овладение портом Арфлёр (иначе — Гарфлёр) открывало англичанам путь для продолжения завоеваний.

В августе 1417 года Генрих вновь поднял парус и отправился во Францию. К январю 1419 года, когда после продолжительной осады пал Руан, столица герцогства Нормандия, английский полководец овладел крупнейшей областью Франции. Позднее в том же году он вступил в союз с Филиппом Добрым, новым герцогом Бургундским, и мог требовать ни больше ни меньше как короны Франции. Заключенный в мае 1420 года договор в Труа сделал явными честолюбивые замыслы Ланкастеров. Генрих был признан наследником французского монарха Карла VI. Этот статус закрепила женитьба английского государя на дочери Карла Екатерине Валуа. Победитель на поле брани, прославляемый и любимый подданными на родине, Генрих представлял собой самый настоящий образец средневекового государя.

Но так только казалось. Королевская власть и положение Генриха V были более двусмысленными, чем представлялось многим современникам или позднейшим историкам. В 1413 году преобладали чаяния о возобновлении порядка в политическом устройстве Англии. Именно этого и ожидали от нового короля при всех его качествах и добродетелях. Но характер и побуждения Генриха достаточно спорны. Завоевание Нормандии и договор в Труа отражали возрастающие личные амбиции короля во Франции. Современники признавали, что война разгорелась из-за «алчности и ложного тщеславия», и певцы династии Ланкастеров, вроде Томаса Хокклива и Джона Лидгейта, вовсю старались примирить этот факт с портретом добродетельного государя Генриха.