Краткая история Зимбабве с доколониальных времен до 1980 года

Лейтенант Эдвард Тиндейл-Бискоу поднимает Юнион Джек на холме с видом на Форт Солсбери утром 12 сентября 1890 года.

Сами шона этому вторжению не оказали организованного сопротивления. Многие из них воспринимали колонну первопроходцев просто как большую группу торговцев и золотоискателей, которая уйдет, как только ее коммерческие желания будут удовлетворены, как до это делали португальцы и другие торговцы. Отсутствие организованного сопротивления привело Артура Кеппел-Джонса к утверждению, что белые поселенцы «оккупировали» Машоналенд, а затем «завоевали» Матабелленд[217]. Эта точка зрения игнорирует рассеянное сопротивление Шона трудовой мобилизации и сбору налогов. Сообщества Шона не могли видеть в этих действиях и требованиях логики BSAC, так как не считали себя покоренными. Более того у шона на руках было оружие, в том числе и огнестрельное, что подчеркивает их фактическую независимость[218]. Как писал Т. О. Рейнджер:

«В Машоналенде компания на первом этапе видела своей главной целью в поддержке и расширении экономической деятельности пионеров. Ее работа ограничивалась поддержкой поселенцев посредством карательных экспедиций и в привлечении работников для принудительного труда»[219].

Тем не менее успех похода бурно отразился в британской прессе, прославляющей богатство региона. Южноафриканская привилегированная компания в конце 1890 г. издает «Меморандум об условиях, на основании которых желающим разрешается изыскивать минералы и металлы в Машоналенде». Согласно нему любой желающий мог получить лицензию компании, которая предоставляла ему право на один аллювиальный участок размером 150 на 150 футов (45 x 45 м) и десять участков по 150 на 400 футов (45 x 120 м) – в районах расположения золотоносных жил. Купивший лицензию, обязывался подчиняться законам компании, отдавать 50 процентов прибыли и по 10 шиллингов в месяц[220].

С. Родс пользуясь благожелательным настроем СМИ и общества объявил, что европейцев ждут участки для десяти тысяч ферм, изобилие туземной рабочей силы и радушием ндебеле и шона. В будущую Родезию потянулись колонисты.

Конечно, вопреки рекламе, поселенцев ожидало множество трудностей. Они жили в хижинах с небольшим количеством мебели, а основные предметы домашнего обихода были недоступны. Не было стекла для окон. Дверь была настоящей роскошью[221]. Лучшее, что есть из еды – консервы[222].

Также далеко не все колонисты впоследствии разбогатели. Младшие сыны английских лордов, желая добиться славы и собственного состояния, нередко теряли на Юге Африки свои последние материальные средства. Так лорд Генри Полет, предстал перед узнавшим его человеком – босым[223]. Тем не менее, возможность разбогатеть, жажда приключений, бегство от проблем с законом, безысходность на родине и прочие всевозможные причины, заставляли людей рискнуть.

К концу 1891 г. число колонистов составляло 1500–1700 человек[224], в то время как ндебеле и шона вместе до полумиллиона[225].

Лобенгула, оказавшийся в отчаянном положении, попытался сыграть на противоречиях колониальных держав. При условии выплаты 1 тыс. ф. ст. единовременно и 500 ф. ст. ежегодно он предоставил немецкому финансисту Э. Липперту концессию на создание фермерских хозяйств, строительство городов и использование пастбищ. Однако германское правительство не поддержало Липперта, и его концессия была продана Ротшильдам, а те перепродали ее BSAC, закрепив «права» на Машоналенд за компанией[226]. Примечательно, что Липперт являлся двоюродным братом Бейта – компаньона, друга и советника Родса[227], что делает недвусмысленный намек на изначально запланированное действие.

Известие о перепродаже сильнейшим образом подогрело воинственные настроения среди подданых ндебеле. Лобенгула в очередной раз оказался между двух огней, с одной стороны его воины жаждали войны, с другой Компания, за которой стоит вся мощь Британской империи, король понимал, в этой войне ему не победить.