Краткий курс манипуляции сознанием

Уже Аристотель указал на первый выверт «рыночной экономики», на первое ее нарушение законов естества: возникновение рынка денег. Деньги порождение цивилизации, всеобщий эквивалент полезности. Это — кровь хозяйства, свободная циркуляция которой обеспечивает здоровье организма. Никто поэтому не может быть собственником денег, перекрывать их циркуляцию и извлекать выгоду, приоткрывая задвижку, — подобно разбойнику на мосту, взимающему с путника плату за проход. Ростовщики, а потом банкиры наложили руку на артерии общества и взимают с него плату за то, что не сжимают слишком сильно. Заплатил — чуть разжали, нечем платить — придушили. Красноречивый пример — «кризис неплатежей» в нашей промышленности. Как только банки стали коммерческими, их хилая рука может задушить огромные заводы. Что бы сделал советский банк в этой фантастической ситуации? Будучи ориентирован не на хрематистику, а на экономику, на ведение дома, он просто произвел бы взаимный зачет неплатежей — и дело с концом. Но это как раз то, чего не допускают монетаристы, ибо это лишает власти тех, кто превратил деньги в выгодный товар.

Образ банковского капитала идеологи тоже превратили в призрак. Убедили нас, что без ростовщичества и без того, чтобы кто-то собирал с нас деньги, а потом продавал нам их, и хозяйства быть не может. Представьте себе метро — огромную производственную систему, мизерным элементом которой являются кассы и турникеты. И вот, некая банда приватизировала этот элемент. И берет за жетон тройную цену. Одну цену отдают метрополитену на покрытие издержек, а остальное — ее доход. Не хочешь платить — иди пешком. Страдают пассажиры, хиреет метро, а идеолог скажет, что эта банда выполняет необходимую организующую роль: обеспечивает метро средствами, выявляет платежеспособный спрос, побуждает людей больше зарабатывать.

Никаким естественным правом превращение в товар общественного платежного средства не обосновано. Поэтому все мировые религии запрещали узурпацию денег и взимание платы за их обращение — процент. Соответственно, и народная мораль отвергала ростовщичество. Оно разрешалось лишь иудеям, они и основали финансовый капитал, но повсюду стали париями общества. Для возникновения полномасштабной «рыночной экономики» понадобилась Реформация в Европе. Было сказано, что «деньги плодоносны по своей природе» и оправдан рынок капиталов. Это и есть первая ипостась «рыночной экономики» — овладение и торговля тем, что человек не производит и что товаром быть не может. Торговля деньгами.

В ходе Реформации именно накопление получило религиозное обоснование. Раньше оно допускалось, но не одобрялось христианством — это была деятельность, неугодная Богу, и у всех отцов Церкви мы видим эти утверждения. Впервые Лютер и Кальвин представили накопление не только как полезную деятельность, но дали ему очень высокий статус — предприниматель наравне со священником стал представителем высокой профессии.

Второе условие рыночной экономики — рынок рабочей силы и возникновение пролетария. Именно ощущение неделимости индивида породило чувство собственности, приложенное прежде всего к собственному телу. Произошло отчуждение тела от личности и его превращение в собственность. До этого понятие «Я» включало в себя и дух, и тело как неразрывное целое. Теперь стали говорить «мое тело» — это выражение появилось в языке недавно, лишь с рыночной экономикой. Русских, которые не пережили такого переворота, это не волновало, а на Западе это один из постоянно обсуждаемых вопросов, даже в политике. Если мое тело — это моя священная частная собственность, то никого не касается, как я им распоряжаюсь. Тут и права гомосексуалистов, и полное оправдание проституции, и оправдание судом врача-предпринимателя, который оборудовал фургон изобретенными им приспособлениями для самоубийства и выезжает по вызову. Эвтаназия, умерщвление старых и больных (с их «согласия») — право собственника на свое тело.

Превращение тела в собственность обосновало возможность свободного контракта и обмена на рынке труда — возможность превращения рабочей силы в особый товар. Каждый свободный индивид имеет эту частную собственность собственное тело, и в этом смысле все индивиды равны. И поскольку теперь он собственник этого тела (а раньше его тело принадлежало частично семье, общине, народу), постольку теперь он может уступать его по контракту другому как рабочую силу. Это — вторая ипостась «рыночной экономики».

Превращение в собственность и продажа того, что этим собственником не производится и товаром быть не может, — самого человека, рабочей силы.

Антрополог М.Сахлинс пишет об этой свободе «продавать себя»: