Краткий миг

Прасковья не удивилась. Вот они и встретились. «Чтоб мы увиделись хотя б на краткий миг…» – вспомнила она строчку из его стихотворения – единственного читанного ею. Кстати, почему «краткий миг»? Раз миг – значит краткий; она тогда не обратила внимания.

Во время их жизни он никогда не показывал ей своих стихов – кстати, почему? – а то единственное стихотворение, которое она прочитала, было в блокноте, что принёс Родион. Уже после. И вот сегодня этот «краткий миг» наступил, и они встретились. Значит, чего ж удивляться?

Он не видел её, потому что сидел вполоборота к окну, а она стояла и смотрела, смотрела, смотрела. Точно такие же плотные кудри, только наполовину седые. Соль с перцем. Твидовый пиджак в ёлочку – под цвет кудрей: он всегда удачно подбирал одежду. Он что-то почувствовал и обернулся. И мгновенно узнал. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Потом он стал медленно подниматься, опираясь о край стола. Или ей показалось, что медленно. Вспомнилось давнее: в день их свадьбы он впечатлил директрису родительской школы тем, что никогда не сидит, когда женщина стоит. Они стояли и смотрели друг на друга, не говоря ни слова.

Она жадно впитывала его облик, насыщалась им. Похудел, постарел, глубокие морщины на лбу, у глаз, возле рта. На правом виске шрам, частично прикрытый волосами. Те же внимательные глаза, но совсем не голубые, как было прежде, а совершенно серые. Или, может, освещение тут такое. Белая рубашка с расстёгнутым воротом, кажется, льняная; ему, как и ей, всегда нравился лён.

– Можно я присяду? – наконец выговорила она.

– Да, конечно, – очнулся он. Отодвинул ей стул. – Памятным ей, неповторимо элегантным движением он помог ей снять шубу, но потом долго и неловко возился с вешалкой, кажется, у него дрожали руки; наконец сумел повесить.

Несколько минут сидели и смотрели друг на друга. У него на правой руке – тонкое обручальное кольцо, как было когда-то. Кольнуло что-то вроде ревности. Что у неё тоже есть кольцо, и не только кольцо, но и муж есть – она напрочь забыла. Стёрлось из сознания.

– У тебя есть жена? – указала она глазами на кольцо.

Он несколько секунд, прищурившись, смотрел на неё, словно пытаясь понять, о чём она. Потом утвердительно качнул головой.

– Когда ты приехал? – спросила она. Было трудно говорить. Просто технически трудно: не выговаривались слова.

Он снова смотрел на неё, как будто не понимая. Потёр лоб, словно соображая, и ответил:

– Сегодня. Прямо сейчас.

– А где ты живёшь? – она тоже очень плохо соображала.

– Здесь, – он показал взглядом вверх, – в этой гостинице.

Подошёл официант. Она заказала зелёный чай и тотчас о нём забыла. Они сидели и молча смотрели друг на друга.

– Ты приехал один? – спросила наконец она, имея в виду его жену.

Он опять сделал видимое усилие, чтоб понять. Наконец понял и кивнул.

– Зачем ты приехал? – после паузы сумела сформулировать она.

Он на несколько секунд задумался, чуть сморщив лоб, и наконец ответил:

– Не знаю.

– Как не знаешь? – удивилась она. – Ты же зачем-то приехал?

– Чтобы быть здесь. – Он помолчал, словно пытаясь сообразить, что бы ещё сказать, но не придумал и проговорил только:

– Лучше я не умею объяснить.

Они ещё некоторое время молчали. Может быть, долго. Прасковья попыталась пить свой зелёный чай, но получалось плохо: чай совсем остыл.

Он тёр лоб, закрыв лицо ладонью. Прасковья почему-то всё время видела его обручальное кольцо.

– Парасенька, – обратился он к ней тем давним именем, которым её никто никогда больше не звал и от которого у неё заболело внутри. – Я приехал потому, что мне это было разрешено. Раньше не разрешалось, – он внимательно глядел в свою недопитую кофейную чашку. – Тебе, надо полагать, сообщили, что я погиб. – Она коротко кивнула. – А я, к счастью или к несчастью, выжил, – он болезненно поморщился. – Спасли меня самые что ни наесть международные террористы, враги рода человеческого, – он одновременно поморщился и усмехнулся. – А наши воины света за то, что выжил, ну и так, по совокупности заслуг, упекли в наш чертовский Гулаг. Я и не знал, что у нас это есть. Притом вовсе не в Сибири. Это был элегантный, современный, усовершенствованный Гулаг, вернее, шарашка при нём. Впрочем, там я приобрёл много ценных навыков и умений. И даже кое в чём продвинул нашу дьявольскую науку. Такой вот curriculum vitae. О тебе я кое-что прочёл в интернете за последние три дня. До этого текущих новостей я был лишён. Восхищён, но не удивлён твоими успехами.

Он говорил монотонно, точно докладывал начальству, и в конце доклада словно выдохся и безмерно устал. Прасковья жадно смотрела на него и молчала. Не могла говорить. Они ещё посидели молча, неотрывно глядя друг на друга.

– Парасенька, может быть, хочешь поужинать? Ты ведь с работы, как я понимаю, а здесь, кажется, несколько приличных ресторанов, – в его голосе была смертная тоска.

2