Кратос

– Они появились, – наконец сказал Сергей. – Их почти не видно, скрыты тенью Кратоса. Если бы не ждали – вполне бы могли прошляпить! Стрелять?

И тогда я совершенно четко увидел будущее: яркая картинка с деталями, словно высвеченными прожектором.

– Нет! – почти закричал я.

Корабли Анри Вальдо поднялись над основным флотом империи и, по-прежнему скрытые тенью Кратоса, обрушили всю свою мощь на махдийский флот. За несколько секунд махдийцы потеряли двенадцать кораблей, в том числе три линкора.

Я широко перекрестился, хотя не считаю себя особенно верующим, и наконец допил воду.

– Слава тебе, Господи! – сказал я красному небу Дарта.

– Как вам фейерверк, государь? – поинтересовался Вальдо.

– Вы были великолепны, Анри! – сказал я. – Можете считать, что адмиральский мундир у вас уже в шкафу.

Ты мне чуть инфаркт не устроил, сволочь!

– Вы обещали мне другую награду, – заметил Анри.

– Потом обсудим, месье Вальдо, не сейчас. Бой еще не кончен.

Практически кончен, дальнейшее напоминает избиение. У нас слишком большой перевес.

Я ни разу не одерживал такой чистой и несомненной победы.

Мы с Юлей усыновили двоих детей Дарта: мальчика, того самого Винсента, которого мы нашли в губернаторском дворце и который оказался сыном губернатора, и трехлетнюю девочку по имени Далия, понятия не имею из какой семьи, она знала только свое имя. Я понимаю, что отцовство мое ненадолго, и заботы о них скоро перейдут к моим родителям, мне не совсем удобно их обременять, но я хочу показать благой пример гражданам империи, надеюсь, что детей, прибывших с Дарта, разберут по семьям.

Винсент и Далия оба светловолосые и очень бледнокожие, как все родившиеся на Дарте. Мама моя говорит, что им надо подстраивать биомодераторы, иначе излучение солнца Кратоса может оказаться для них губительным. В общем-то, это не проблема.

На Дарт пришли несколько транспортов с продовольствием и новыми поселенцами. Я обещал им освободившуюся недвижимость и высокие зарплаты на предприятиях Дарта при условии усыновления минимум двоих детей. Желающие нашлись.

Мое присутствие на Дарте больше не казалось необходимым, и через месяц мы отправились в обратный путь.

Леонид Аркадьевич сменил меня, тем более что очень рвался. Я поразился скромности его наряда и деловому настрою.

Кратос встретил меня очередным салютом. И Хазаровский был явно ни при чем.

На пресс-конференции по прибытии я заметил, что такой встречи более заслуживали Сергей Букалов и Анри Вальдо, чем я.

Анри подошел ко мне на банкете, посвященном моему возвращению и заодно победе месячной давности. Признаться, я боялся этого разговора и готовился к нему. За месяц, пока я решал проблемы Дарта, Вальдо уже пару раз напоминал мне о моем обещании.

На нем синий адмиральский мундир, парадный, с серебряным шитьем. Я порадовался тому, что он его надел, были опасения, что оставит дома. Идет ему не меньше, чем форма Республиканской Армии Тессы. Впрочем, какая там форма! Демократический свитер, голубая куртка и берет.

– Государь, как относительно вашего обещания? – спросил он.

«Государь». Тоже хорошо.

– Вы блестящий полководец, месье Вальдо, но хорошим подданным еще не стали. Неужели нельзя было предупредить о вашем маневре хотя бы меня?

– Впредь обязуюсь щадить нежные императорские нервы, – усмехнулся Анри.

– Вот спасибо, – сказал я. – А чтобы вы не забыли об этом обязательстве, сегодня же навестите вашего старого знакомого Евгения Ройтмана. Дорогу помните?

Анри слегка побледнел.

– Помню, государь. Это надолго?

– Не знаю. Не я же ваш лечащий врач. Изложите ему ситуацию. Мне больше не нужны подобные неожиданности.

– Значит, я не могу рассчитывать на прощение?

– Пока нет.

Он смотрит почти отчаянно.

– Государь, неужели в этом все дело?

– Не только, Анри. Есть вещи, которые очень трудно простить. Дайте мне время, у меня его не так много осталось. Если бы была только война за независимость Тессы, я бы уже простил вас с легким сердцем. Но тот эпизод с пассажирским кораблем… Убийство трехсот человек нельзя перечеркнуть одним роскошным маневром.

– Неужели это будет до конца жизни надо мной висеть?

– Да, месье Вальдо, будет. Причем независимо от того, отменю ли я приговор. Он и сейчас имеет только моральное значение.

– Клеймо «вор» тоже имеет только моральное значение, оно не болит, – заметил Анри.

– Хотите, я отменю унизительную обязанность стоять в моем присутствии, хоть отдельным указом, если для вас так важно верховенство закона?

– Нет, государь, я уж постою. Чтобы и вы не забывали о данном слове. Кстати, вы не боитесь, что я уйду к махдийцам?

Я усмехнулся.