Кража

— Да, с той самой минуты, как встретил твою мать. Я очень страдал. До того, как она вошла в мою жизнь, мною руководили гнев, чувство мести и боль от незаживающих душевных ран. Дафни придала новый смысл моей жизни. Я и не подозревал, что это возможно — заботиться не обо всех, а об одной, о единственной женщине, которая нуждалась во мне, любила меня и кому я отвечал самой нежной любовью. Возник конфликт: моя собственная жизнь — против жизни, которую я обязан посвятить другим. Нечто похожее испытываешь и ты…

— У тебя все было серьезнее, — думал вслух Эшфорд. — Я не испытал жизни в работном доме. Мне не приходилось воровать, чтобы не умереть с голоду. Я никогда не жил в мире, лишенном любви, полном опасностей. Тебе же довелось все это испытать.

— Верно, — согласился Пирс, усаживаясь на диван рядом с сыном. — Ты вырос, окруженный любовью и заботой. В своей жизни ты не испытал такой горечи, как я. Тебе незнакомо было чувство мести — всем и вся. И решение тебе принять намного легче. Дело усложняет лишь одно обстоятельство, то есть я. Но ты не должен так думать, Эшфорд. Если ты полагаешь, что я хотел бы для тебя прежней жизни, то прости, но ты — глупец. Эшфорд поднял на отца изумленные глаза. — Ты удивлен? — спросил Пирс. — И зря. Я вырос бездомным и одиноким, без единого пенни в кармане. А в тот день, когда твоя мать сказала мне, что носит под сердцем дитя, я поклялся, что мои дети никогда не будут страдать от одиночества и голода, что у них всегда будет надежное пристанище и всегда они будут окружены любовью. Мне было уже за тридцать, когда я узнал, что это за бесценный дар — любовь, что она необходима так же, как пища и кров. И что, как ничто другое, она наполняет душу и сердце. Я хотел бы, чтобы это поняли и все мои дети. Горло Эшфорда перехватил спазм.

— Прежде я как-то не задумывался об этом, — выдавил он из себя.

— Так подумай об этом теперь. Для меня твое счастье гораздо важнее, чем продолжение моего дела. Я его продолжаю. С той лишь разницей, что теперь я использую легальные каналы. Почему бы тебе не делать то же самое?

— Я понимаю тебя, отец.

Пирс и Эшфорд подвинулись друг к другу, готовясь к продолжению серьезного разговора,

— Ты во многом похож на меня, сынок, иногда даже больше, чем мне хотелось бы, — заметил Пирс — Если отбросить твое желание помочь мне и желание бороться с несправедливостью, твои действия во многом определяют азарт, жажда острых ощущений от опасности. И это одна из причин, почему ты затеял единоборство с Бариччи. Да, я знаю, что этот человек негодяй, наглый вор, а теперь еще есть основание подозревать, что и убийца. Ты презираешь его и не можешь мириться с его существованием. Но ведь Бариччи не один. Такие проходимцы были и будут. Я с этим сталкивался. Поверь, сынок. — Пирс помолчал, потом положил ему руку на плечо. — Но сейчас ты должен думать не только о борьбе со злом. Теперь у тебя есть Ноэль. И тебе надлежит сделать выбор; сильные ощущения, которые ты испытываешь в борьбе и погоне, восторг от риска — или восторги любви, отцовства, чувства исполненного долга перед семьей. Я полагаю, что ты выберешь второе.

— Я поражен твоей проницательностью, — пробормотал Эшфорд.

— Я ведь сказал, что ты очень похож на меня. Ты обожаешь игру. Тебя волнует опасность. А уж раз речь зашла об опасности… — Пирс хмыкнул и покачал головой, вспоминая ночь, когда в его доме давали бал, — Я видел Ноэль. Тебе с ней никогда не придется скучать.

— Ты и тут прав, как всегда, — расцвел в улыбке Эшфорд.

— Значит, мы поняли друг друга?

Эшфорд ощутил безмерное облегчение. Он приехал в Маркхем в поисках решения. И благодаря отцу нашел его.

Пирс встал и вновь наполнил бокалы бренди.

— За тебя и Ноэль Бромли, прекрасную и умную молодую женщину, которая, как я подозреваю, никогда не согласится, чтобы ее судьбу решали другие, даже любимые родители. Она никогда не согласится появиться в лондонском свете в качестве завидной приманки.

— Я с радостью выпью за это. Она действительно не будет огорчена, если ее дебют в свете не состоится, — пробормотал Эшфорд. — Я предложу ей более волнующие развлечения и все мыслимые удовольствия и радости. Пирс не смог удержаться от смеха:

— А ты еще хуже, чем я думал.

— Ты и не представляешь насколько! — ответил сын и рассмеялся, не в силах больше хранить серьезность. Внезапно он ощутил легкость, какой не испытывал уже давно. — Я всегда восхищался вашими с мамой отношениями, но мне никогда не приходило в голову, что у меня когда-нибудь может быть нечто подобное. Просто не верил, что смогу влюбиться без памяти и вести себя как импульсивный школьник и совершенно потерявший голову глупец в одном лице. Но будь я проклят, если это не то, что со мной случилось. — Он удивленно покачал головой. — Я так ее люблю! — И вдруг в его тоне исчезла нежность, прозвучала решимость и даже злость: — Вот почему я должен добраться до Бариччи. Я уничтожу его, если он причинит хоть малейшее зло Ноэль. И этого негодяя Сардо.

— Я тебя не осуждаю, сынок… Но расскажи мне последние новости о Бариччи.