Кража по высшему разряду

— Что вы будете делать, когда я уеду? Кто вас будет так крепко держать? — проворчала она. Одна надежда на мифического Василия Петровича…

Внезапно Инна заметила, что пальцы тетушки слегка дрожат.

— Мне необходимо побывать там, — пробормотала Изольда. — Я должна увидеть эту картину своими глазами. Завтра же мы отправимся с тобой в дом на Мойке. Ты проведешь меня к своей «Графине».

— Нет! Это невозможно, — почти закричала Инна. — Старуха страшно подозрительна, я сама к ней попала, лишь заручившись надежными рекомендациями. Пора бы вам знать, что в богатые дома, напичканные антиквариатом, не пускают кого попало, тем более подруг наемных сочинительниц. Самих-то сочинительниц — и то со скрипом, лишь после долгих согласований. А вы, дорогая тетенька, кем, интересно, там представитесь? Моей ассистенткой? М-да, фотограф пенсионного возраста… Полина Андреевна не поверит. И правильно сделает. Чему тут ассистировать? Слушай внимательно, задавай вопросы, чтобы не уснуть, пиши ее бормотание на диктофон, а потом расшифровывай и редактируй. Вот и все дела. Для такой работы целой бригады, как на телевидении, не требуется. Что касается моего труда и платы за него — тут она прекрасно соображает. И денежки, как все богатые люди, считает весьма аккуратно.

— А ты не могла бы ту картину… ну хотя бы для меня сфотографировать? — Изольда внезапно остановилась, словно пораженная какой-то догадкой… Новая идея ей очень понравилась. В отличие от Инны.

— Допустим, но под каким соусом? Мол, хочу запечатлеть коллекцию ваших картин для господ грабителей? То-то она обрадуется!

— Ну, милая, зачем же так утрировать? Дама не так глупа, чтобы бояться, как ты говоришь, небогатых сочинительниц. Тем более обычной сотрудницы сферы услуг, каких у нее полно. Горничная, кухарка, журналистка — какая, в сущности, разница? Уверяю тебя, у дамы давно есть все твои паспортные данные. Те, кто ее охраняет, пробили тебя по своим каналам. Не вздумай ей лгать. Будь попроще! Скажи небрежно: мол, хочешь сфотографировать автора будущего бестселлера на фоне ее прапрабабушки. Вот увидишь, амбициозная старуха клюнет, да еще как! Скромные бабушки, поверь мне, мемуары не пишут. И дорогих писательниц не нанимают. Они огурцы на даче выращивают.

— Как Василий Петрович? — не удержалась от сарказма Инна. — Еще вчера вы, тетушка, убеждали меня, что надо срочно смываться из вашего бандитского города! — продолжала она. — А тут вдруг вы так переменились. С какой стати? Неужели решили принести меня в жертву мафии? Похоже, питерская «коза ностра» помогает старушке в память о ее убиенном сыне, а заодно присматривает за ее наследством. Убейте меня тоже, если не права, Так что же мне, тетушка Изольда, теперь под пули лезть? Ради какой-то странной картины? Извините, конечно, но я не жажду влезать в эту историю!

— Инночка, милая, — Изольда взглянула на нее очень грустными глазами и погладила по руке, — прости меня. Ты права, к старухе ходить не надо. Ни одна картина в мире не стоит твоего благополучия и душевного покоя. Давай сейчас же в кассах — здесь, на Грибоедова, поменяем твой билет на самый поздний поезд, потом как две приличные дамы сходим в оперу, а ночью я провожу тебя на Московский вокзал.

— Здорово придумано. Очень умно. Мне нравится, — язвительно сказала Инна. — Только этот замечательный план мне не подходит.

— Почему? — искренне удивилась Изольда. — Потому что как раз завтра старушка ждет меня к чаю. Если я ни с того ни с сего уеду, это будет выглядеть еще более подозрительным, чем если останусь. У ее сына, недавно усопшего магната Никиты Покровского, между прочим, и в Москве было полно дружков. Даже, страшно сказать где.

— Ну и где же? — спросила Изольда с легкой иронией.

— Например, в Думе, — парировала Инна, наслаждаясь произведенным эффектом.

Изольда и вправду посерьезнела.

— Ладно, уговорила. Оставайся. Я только рада. Однако нам надо спешить в оперу! — объявила она, бегло взглянув на маленькие часики на изящном запястье. — Казанова уже ждет нас у служебного входа.

ГОСПОДИН ОСВЕТИТЕЛЬ

У театрального подъезда их встречал немолодой мужчина в рыжем, в тон поредевшей и слегка поседевшей огненной шевелюре, свитере, из-под которого выпирало изрядное брюшко. Он чем-то напомнил Инне постаревшего героя-любовника из провинциального театра, хотя всю жизнь провел на службе у Мельпомены Санкт-Петербурга.

— Изольда Анатольевна и… мм… мадам Инна, искренне рад нашей встрече, — церемонно раскланялся кавалер, и дамы, переглянувшись, едва не прыснули в ладошки. Уж очень не вязались его нынешние «цирлих-манирлих» с воспоминаниями Изольды и Инны двадцатилетней давности.