Кража в Венеции

– Никерсон тоже рыбак? – поинтересовался Брунетти.

– Да. Но рыбачит не на море. Он рассказывал, что там, откуда он родом, есть только озера, но некоторые из них очень большие.

– Что-то еще?

– Пожалуй, нет. О чем еще болтают люди, когда хотят убить время?

– Вы говорили, что это его энтузиазм подвиг вас на то, чтобы прочитать Кортеса? – произнес Брунетти с понимающей улыбкой, как читатель – читателю.

Сартор смерил его долгим взглядом, потом глянул на Вианелло и наконец ответил:

– Когда я спросил, из вежливости, над чем он трудится, Никерсон сказал, что изучает биографии путешественников-европейцев пятнадцатого и шестнадцатого столетий. Я признался, что сам читал только Марко Поло[92], – заставили в школе, – а он заметил, что это очень хорошая книга, и назвал еще несколько, сказал, они такие же интересные.

Сартор отодвинул свое кресло от стола и скрестил ноги. Присутствие Вианелло успокоило его настолько, что он отважился спросить:

– Вы уверены, что хотите все это знать?

– Да, – ответил Брунетти.

Сартор со вздохом сложил руки на груди.

– Никерсон перечислил имена путешественников, которые его интересовали. Я узнал только одно из них – Кортес. – Охранник несколько раз кашлянул, прочищая горло, и продолжил: – Мне захотелось посмотреть на эту книгу и… удивить его, ну, сказать, что я тоже ее читаю.

Он помолчал, переводя взгляд с одного полицейского на другого. Наверное, стеснялся своего желания произвести впечатление на иностранного профессора.

– А дальше? – поторопил его Брунетти.

– Как я уже говорил, я осилил часть первого тома. И когда дотторе Никерсон пришел, сказал ему, что мне понравилось читать Кортеса.

– Ему было приятно это услышать? – будничным тоном поинтересовался комиссар. И, когда Сартор не ответил, задал еще один вопрос: – Он как-то отреагировал на ваши слова?

Охранник отвел глаза, словно сам внезапно удивился своим воспоминаниям о том разговоре.

– Странное дело, – тихо пробормотал он.

Брунетти затаился, как ящерица на камне, и позволил себе лишь маленький кивок.

– Кажется, сперва он удивился, а потом сказал: «Рад, что вам понравилась эта книга». И пошел дальше, в читальный зал.

– Это все или вы сказали еще что-то?

– Только то, что я собираюсь прочесть следующий том!

12

Брунетти улыбнулся и встал. Сартор перевел взгляд с него на Вианелло и обратно, силясь понять, что бы это значило, а потом тоже поднялся. Перегнувшись через стол, комиссар пожал охраннику руку со словами:

– Вы нам очень помогли, синьор Сартор.

Он постарался, чтобы это прозвучало ободряюще.

Охранник изобразил на лице улыбку, поставил свое кресло на место и повернулся к двери.

Когда Сартор уже взялся за дверную ручку, Брунетти, словно осененный внезапной идеей, спросил:

– По вашим словам, дотторе Никерсон очень хорошо говорил по-итальянски. Вам не приходило в голову, что на самом деле он итальянец?

Сартор подождал, пока полицейские выйдут и спустятся с крыльца во двор, и только потом повернул ключ в замке. Ненадолго замер, держа в руке ключ, после чего вынул его из замочной скважины и положил в карман, спустился по ступенькам и остановился перед Брунетти.

– Я об этом не задумывался, но… Да, вполне возможно, что он итальянец. Этот человек сказал, что он американец, но еще мальчишкой ходил в римскую школу. Я решил, что вот оно, объяснение того, почему он говорит почти без акцента. – Помолчав немного, Сартор зашагал наискосок, через лужайку. Затем резко остановился и посмотрел на Брунетти и его коллегу. – А может, мне и акцент почудился, потому что я считал, что он должен быть. Такое возможно?

– Очевидцы часто вспоминают то, чего не случалось, и людей, которых не было на месте преступления, – впервые за все время подал голос Вианелло.

– Это безумие, ведь так? – проговорил Сартор, ни к кому конкретно не обращаясь.

Он направился к воротам, ведущим на калле, но Брунетти остановил его словами:

– Мне хотелось бы поговорить с дотторессой Фаббиани!

– Да-да, конечно, – сказал Сартор и повернул назад, к главной лестнице.

На двери второго этажа комиссар увидел все то же объявление, приклеенное скотчем: «Закрыто по техническим причинам». Сартор открыл дверь; они вошли, а потом охранник закрыл ее и запер.

– Синьоры, прошу, подождите здесь. Я доложу дотторессе! – произнес он и скрылся в той части здания, где, по прикидкам Брунетти, находились подсобки.

– Может, он и правда нафантазировал себе этот акцент? – спросил Вианелло.

– Я бы не удивился, – ответил Брунетти.

Он подошел к стойке-ресепшен и заглянул в лоток с входящей корреспонденцией. Запрос на обмен книгами от другой библиотеки, список фолиантов, которые будут выставлены на ближайшем аукционе в Риме, письмо соискателя, желающего бесплатно поработать в Меруле…

Услышав шаги, Брунетти торопливо отошел от стойки и присел на один из стульев. Вианелло сделал то же самое; он откинулся на спинку и скрестил ноги.

Вошла дотторесса Фаббиани. В проеме промелькнуло лицо Сартора, который придержал для нее дверь.