Читаем Креативная уверенность. Как высвободить и реализовать свои творческие силы полностью

Второй важный элемент – экономическая целесообразность, или, другими словами, бизнес-факторы. Технология должна не только функционировать, но и разрабатываться и распространяться с экономической выгодой. Ее необходимо вписать в бизнес-модель, которая позволит предприятию процветать. Когда мы только росли (а это были 1950‑е годы), журнал Popular Science предположил, что к XXI веку на заднем дворе у каждой семьи будет стоять вертолет. Но пока что еще никто не придумал бизнес-модель, которая сделала бы вертолеты доступными простым обывателям. Целесообразность, влияющая на воплощение данной идеи, никогда не была оптимальной, и, может быть, никогда таковой не станет. Даже для некоммерческих организаций экономические факторы могут оказаться решающими. Если вы собираетесь запустить проект по поставке чистой питьевой воды в Индии или построить канализационную систему в Гане, то должны найти способ, который позволил бы этим проектам окупать себя и не нуждаться в дополнительном финансировании в долгосрочной перспективе.

Третий элемент – это человеческий фактор, который базируется на глубинном осознании человеческих потребностей. В этом элементе внимание сконцентрировано не просто на человеческом поведении, а на понимании мотивации и основных убеждений. Этот фактор не обязательно важнее двух других. Простому знанию технической стороны вопроса можно обучиться, участвуя в научных и практических инженерных программах, проходящих по всему свету, и компании повсеместно сосредоточены на экономических задачах. Поэтому мы считаем, что человеческий фактор может предоставить больше возможностей для продвижения инноваций, и именно с этого мы начнем. Дуг поступил так же, поскольку томографы компании GE уже были технологически превосходны и экономически выгодны. Он старался понять, как дети воспринимают аппарат и что помогает им чувствовать себя спокойнее при столкновении с неизвестным. Желание Дуга помочь маленьким пациентам привело к рождению прорывной идеи и, в итоге, обусловило успех продукта.

В основании нашего новаторского процесса – гуманистический, если так можно сказать, человечный подход. Чувство глубокого сопереживания делает наблюдения сильнейшим источником вдохновения. Мы стремимся понять, почему люди заняты именно этим, а не другим делом, чтобы узнать, что они могут сделать в будущем. Наш опыт, как первопроходцев, помогает устанавливать личные связи с теми, для кого проводятся разработки. Чтобы научиться ставить себя на их место, мы делали многое: вручную стирали одежду в раковинах, стояли рядом с хирургами в операционных, успокаивали взволнованных пассажиров в очередях аэропортов.

Подход к разработкам, основанный на сопереживании, не позволяет забывать, что мы создаем вещи для реальных людей. В результате формируется более глубокое понимание и появляется возможность находить и воплощать новые творческие решения. Мы работали с тысячами клиентов, сочувствуя конечным пользователям, и создавали при этом простые в использовании дефибрилляторы или дебетовые карты, позволяющие покупателям использовать их для пенсионных накоплений.

Мы полагаем, что ключ к успешным инновациям лежит в области человечного, гуманистического подхода к разработкам при балансе с двумя другими элементами. Поиск идеального места, где желаемое совпадает с целесообразным и возможным, с учетом реальных потребностей клиентов – это то, что мы в IDEO называем «дизайн-мышлением». Это наш процесс творчества и инноваций. При этом надо сказать, что универсальной методологии по внедрению новых идей в жизнь не существует, но многие успешные программы с разными вариациями включают четыре основных составляющих: вдохновение, обобщение наблюдений или синтез, формирование идей/экспериментальные работы и реализацию или внедрение. Наш опыт показывает, что разработка или новая идея могут много раз пересматриваться, пока процесс не подойдет к концу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука