Кречет. Книга III

— Тогда после спектакля вам обязательно нужно с ними познакомиться. Смотрите, вы пользуетесь почти таким же успехом, как и они.

Действительно, сидевшие рядом с Терезой в ложе, которую «Комеди Франсез» обычно предоставляла драматургам, оба американца привлекали к себе пристальное внимание всего зала.

Тим — веселый гигант, и в городском платье остававшийся человеком леса, и Джон Воган — загорелый, атлетически сложенный, одетый по английской моде в черный костюм из тонкого сукна, строгость которого смягчали золотые пуговицы и белоснежный галстук; оба они ловили на себе взгляды элегантных и нарядных дам, украшавших этот новый, открытый всего три года назад зал в особняке Конде.

В переполненном зале почти не было людей, принадлежавших ко двору, лишь граф д'Артуа, как обычно, пришел посмотреть на красавицу Конта свою любовницу, игравшую сегодня роль Сюзанны. В начале ноября двор все еще был в Фонтенбло, где Австрия и Голландия готовились при посредничестве Франции подписать договор, который должен был положить конец разрушительной авантюре в дельте Шельды, длившейся вот уже год и сильно подрывающей авторитет короля. Договор был исключительно детищем Марии-Антуанетты. По нему Голландия обязывалась принести извинения Австрии и возместить убытки, часть из которых брала на себя Франция. Вот уже полгода, как Мария-Антуанетта стала для Парижа Австриячкой, в салонах кипел гнев просвещенной мысли.

Но если Версаль отсутствовал, то весь Париж был в этот вечер в театре, включая и входивших в моду «старых американцев»: Лафайета, Лозена, Ноайля, Бертье, Ламета и многих других, о ком партия королевы изо всех сил старалась забыть. В антрактах в полный голос обсуждали «позорный договор Фонтенбло».

Старые знакомые узнавали и приветствовали Тима, но ни один жест, ни одно слово не было обращено к Турнемину, хотя со многими он был знаком близко и даже сражался в одних рядах.

— Я считаю, что проверка проходит удовлетворительно, — шепнула Тереза Жилю, прикрываясь веером из крашеной слоновой кости. — Вас не узнают.

Идея принадлежала Бомарше, он предложил Турнемину провести вечер в театре и проверить, насколько новое лицо делает беглеца неузнаваемым.

«Пока вы безбоязненно не выдержите двойного огня свечей и взглядов, вы не будете уверены в своей роли», — говорил он.

Возвратившись из Фонтенбло и, как приказывал король, остановившись в гостинице Вайят, Жиль сразу же дал знать о себе Бомарше. Пьер-Огюстен принес ему веский знак королевского расположения: чек в банк Телюссона на солидную сумму в 25 000 ливров, что позволяло мнимому капитану Вогану жить с комфортом и даже занимать некоторое положение в парижском обществе.

— Вы теперь богаты или почти богаты, — сказал Бомарше, улыбаясь. — Кроме того, король хочет, чтобы вы навели справки в страховой кампании Ллойда о «Сускеане» и узнали, на какую сумму было застраховано судно. Он не видит причин, почему бы новому капитану Вогану, сыну и наследнику своего отца, не получить возмещение за кораблекрушение. Идея довольно соблазнительная. Что вы думаете дальше делать?

— Устроюсь с жильем, как приказал король, и постараюсь получить надежные сведения о супруге… а затем попытаюсь погасить свой долг перед вами.

— Но вы мне ничего не должны, черт возьми! — запротестовал Бомарше.

— Не говорите так! Помимо риска, которому вы подвергались, вы предоставили нам убежище и целый месяц кормили, одевали, обеспечивали удобствами. Наконец, вы нас просто спасли! Если бы не вы, я по-прежнему сидел бы в Бастилии, а королева и принцы были бы уже мертвы… Предлагая разделить со мной эти деньги, я лишь в малой степени возвращаю вам свой долг, тем более, как мне известно, вы испытываете финансовые трудности. Я прошу вас, Бомарше! Эти деньги ваши!

— Нет! Я не согласен! Неужели вы не догадались, шевалье, что король давно оплатил мне все, что я на вас потратил… Вы ничего не должны мне, может, только немного дружбы…

— В этом можете не сомневаться, но все-таки…

— Ни слова больше, иначе я обижусь. Видите ли, друг мой, мои долги доходят до такой астрономической цифры, что ваша великодушная помощь утонет в ней, но все равно я вам бесконечно признателен за это предложение. Впрочем, — добавил писатель, останавливая протестующий жест Турнемина, — я недавно написал господину Клонну, и мой друг банкир Бодар тоже собирается оказать мне поддержку, так что без лишних угрызений совести обзаводитесь жильем и будьте начеку. Мосье — дичь опасная, война ваша может оказаться затяжной и кровавой.

В тот же день Жиль принялся искать себе подходящее жилье. Он нашел его довольно быстро благодаря Тиму, жившему у вдовы Сен-Илер на улице Бак. У той же хозяйки Турнемин снял красивый особняк с садом и конюшней, заплатив вперед за полгода триста ливров.