Кречетов, ты – крестьянин, а не наследник! Том 2 (СИ)

— Ты не возражаешь? — спросил он, увидев, что я иду к своему месту.

— Что? — переспросил я, прищурившись.

Он скорчил гримасу на своем морщинистом лице, которая ничего не значила для меня.

Филимон вздохнул с некоторой опаской.

— Признаюсь, я стал довольно застенчивым, — признался он, неловко покраснев. — В более зрелом возрасте.

Я откинул со лба взмокшую копну волос и, раздражённо посмотрев на старика, задумался.

— Серьезно? — наконец спросил я.

— Ага.

— Как хочешь, — заметил я, но повернулся спиной, чтобы он разделся.

Я пошел к своим животным, которые отдыхали у двух самых больших деревьев в роще.

Разгрузил с них припасы и броню. Большой мешок со странным яйцом Даны. Другой, нагруженный сушеным и соленым мясом, сухарями и жиром. И два больших мешка с кормом для животных, в основном зерном. Ранее Добрыня упаковал всё это. А Филимон каким-то образом заполучил одного из наших мулов во время суматохи у Восточных ворот.

Я нашёл плоский камень под высокой пальмой, которая давала тень. Рядом с ним росло ещё пять. А остальные либо слишком маленькие, либо просто высохшие и мертвые. В маленьком оазисе росло всего пятнадцать пальм.

Отойдя от нескольких деревьев, я положил мешок с яйцом на камень и седло рядом с ним, чтобы использовать его как сиденье. Тем временем тень переместилась. Пришлось отодвинуть седло назад, выпив всю воду, которую я набрал. Филимон же наслаждался грязевой ванной и насвистывал мелодию, не заботясь ни о чем в мире.

— А как насчет воды дальше? — спросил я, устраиваясь поудобнее. Я вытер лицо куском ткани, а затем проверил кончик носа. Он все еще болел, хорошо прожаренная кожа шелушилась.

— Нам нужно идти еще неделю или около того, чтобы набрать еще… — ответил Филимон, поворачивая голову, чтобы видеть меня полностью. Он был примерно в пяти метрах от меня, по шею погруженный в илистую яму.

— А что, если там не будет воды? — я нащупал и наклонился, чтобы взять сухарь. Услышал движение, прищурился и подозрительно оглядел большой ствол дерева.

— Мы медленно ослабеем и заболеем, — объяснил Филимон и, видя мою тревогу, добавил. — Вероятно, там была змея.

— Я проверил! Не было змей! — взвизгнул я, немного перегруженный адреналином, и вскочил с седла.

— Степные змеи довольно коварны, — сказал Филимон, усмехаясь.

— Ты так думаешь?

— Нет, я уверен.

— Здесь никого нет!

— Возможно, ты её прогнал.

— Ну, ладно!

— Не стоит из-за этого расстраиваться.

— Я не такой!

Я сел, тяжело дыша, и снова протянул руку к мешку, чтобы поесть.

— Можешь пожевать немного красного листа, чтобы успокоиться, — предложил Филимон. И я представил, как бросаю ему на голову сухарь. Он скорее всего, разбил бы ему голову — такой твердый был этот сухарь.

— Если ты разведешь огонь, я приготовлю на нем тушеное мясо, — добавил Филимон. — Хочешь, я разведу костер?

— В эту чертову жару!

— Хватит и маленького.

Я почесал бровь и снова встал, спина протестующе заныла.

— Есть еще пожелания?

— Наполни пожалуйста мои фляги, если у тебя есть время, — вежливо сказал Филимон и еще больше опустил голову, мутная вода скрыла его из виду.

«Ты чертовски ленивый морщинистый старик!»

Для костра мне нужны дрова. Так что я принялся искать кусочки по этому жалкому оазису. Наломал веток от высохшей пальмы. Использовал пинки и проклятия, чтобы выразить свое разочарование. Я вернулся в лагерь весь в поту и обнаружил, что солнце сместилось, унеся с собой тень. Я потерял около часа, передвигая седло и сооружая кострище из камней. Это была тяжелая работа в ужасных условиях.

— Эй! — Я заорал на лужу над которой торчали лишь немного седых волос. — Ты мертв?

Филимон поднял голову из колодца, половина его лицабыла в грязи.

— Увы, это так близко к истине. Боюсь, мои лучшие годы позади. В баке осталось немного.

— Сколько тебе лет?

— Невежливо спрашивать женщину о ее возрасте, Владислав, — ответил Филимон серьезно и искренне оскорбленно.

Да?

— Ты не женщина! — Я взорвался. — И прекрати это дерьмо с Владиславом!

— Давайте согласимся не соглашаться с этим.

— Ты никогда не отвечаешь на вопросы, — заметил я, качая головой.

— Я тебе много чего рассказывал.

— Да, — произнес я, глядя на солнце медленно опускающееся за известняковые стены.

Филимон продолжил:

— Не жди, что люди начнут делиться секретами только потому, что ты спросишь. Чтобы узнать тайны, научись хранить их.

Я кивнул и уставился на каменный сухарь. У меня заныли зубы при одной мысли о том, чтобы откусить от него.

— Здесь никого нет, — наконец сказал я. — С тех пор, как мы вошли в пустыню.

Филимон заставил себя подняться из водопоя.

— Это правда.

Я повернул голову, чтобы дать старику немного уединения. Я услышал плеск воды и понял, что он скрылся из виду рядом с животными.

— Где яйцо? — небрежно спросил Филимон мгновение спустя.

— У меня всё в тени вон там, — ответил я, указывая сухарем.

— На камне? О, богиня, — раздраженно прокомментировал Филимон.

И я встал, чтобы подойти к низкорослому старику в промокшей тунике. Я почесал в затылке и посмотрел на наши припасы, сложенные на плоский камень, когда-то находившегося в тени. Яйцо прямо на нем.