Кредит доверчивости

Да чего теперь сокрушаться — поезд ушел, как говорится. Для Натки он просто знакомый ее старшей сестры, вызвавшийся помочь в мутном деле с кредитами. И она старается побыстрее свернуть разговор, чтобы вернуться в свою беззаботную, наполненную любовными переживаниями жизнь.

И нет там места Таганцеву. Хоть тресни.

— Распишитесь, пожалуйста. Вот тут, — попросил Константин Нату, когда она впорхнула к нему в машину.

— Зачем? — сверкнула она на него глазами — абсолютно счастливыми.

Может, и не нужна ей уже никакая помощь? И зачем он в лепешку расшибается?!

— Автографы собираю, — усмехнулся Таганцев.

Объяснять, что он задумал и о чем догадался, вдруг расхотелось. Сделает дело, отчитается — и до свидания. Он просто друг и знакомый. А под Курск — на рыбалку — с Васей, соседом, с ним выпить можно и в выражениях не надо стесняться, восхищаясь природой.

Ната, закусив губу от усердия, размашисто расписалась.

— Спасибо, — сказал Таганцев, складывая листок вчетверо.

— Не за что, — засмеялась она.

— Вы так и не вспомнили, кто мог взять у вас паспорт? — уточнил Константин.

— Голову сломала, — поморщилась Ната. — Только… никто не мог! Ну, не знаю… все кругом такие хорошие! — В ее восторженном возгласе было столько детского и наивного, столько упоения своим сегодняшним счастьем, что Константин невольно опять усмехнулся.

— Будьте осторожны, Ната, — сказал он. — Вы, кстати, автографы свои часто налево-направо раздаете?

— Вам первому! — захохотала она. — Нет, ну скажите — зачем?

— Потом. Я позвоню.

— Ну, хорошо. Пока! — Она выпорхнула из машины и убежала.

Таганцев смотрел ей вслед и ругал себя на чем свет стоит. Ну не дурак? Можно было и сейчас в кино пригласить, а потом — в кафе…

Кто сказал, что она откажет?

А то ведь всю жизнь на рыбалку с Васей ездить придется.

В следующий раз позову, твердо решил Таганцев. Сразу — на рыбалку.

А если откажет, украду, как кавказскую пленницу…

Едва Таганцев это твердо решил, как сразу увидел: Ната подбежала к серебристому «Лексусу» и бросилась на шею какому-то смазливому мужику.

— Ну, Марат Александрович! Ну, пожалуйста! Позарез надо, — в третий раз взмолился Константин, хотя такие мольбы и уговоры были вовсе не в его характере.

— Вы, батенька, совсем совесть потеряли, — проворчал пожилой эксперт и забрал наконец-то Наткин договор, который настоятельно протягивал ему Таганцев. — Ну, где я время вам возьму на графологическую экспертизу, да еще лично для вас! У меня работы навалом, — Марат Александрович кивнул на доверху заполненный вещдоками стеллаж у себя за спиной, обозначая полный цейтнот и объем навалившихся на него экспертиз.

— Спасибо, Марат Александрович! — Таганцев так устал, так выдохся от утомительных уговоров, реверансов и поиска аргументов, почему надо сделать эту экспертизу для него лично, а не по работе, что не нашел никаких слов, кроме «спасибо». — Да, вот образец подписи, — он протянул эксперту бумагу, на которой в машине расписалась Ната. Эксперт, не глядя, кивнул и забрал листок.

Константин пошел к двери, чуть не снес по дороге кулер, потом, вспомнив важную вещь, вернулся к столу эксперта.

— Вот! — достал он из кармана бутылку коньяка.

— А это совсем необязательно, — строго посмотрел на него поверх лекторских очков Марат Александрович и проворно спрятал бутылку в стол.

— Спасибо, — сказал Таганцев, пошел к двери, снова едва не снес кулер и снова, вспомнив важную вещь, вернулся. — А когда за результатами можно прийти?

— Через месяц позвоните, — буркнул эксперт, рассматривая что-то под микроскопом.

Таганцев аж зубами заскрипел от злости. Все начиналось сначала.

— Ну, Марат Александрович, ну, пожалуйста, позарез надо…

— Ох, батенька… Ну, какой вы зануда! Послезавтра позвоните, ничего не обещаю, но постараюсь успеть.

— Марат Александрович! Если понадобится грубая физическая сила, обращайтесь. — Еще одного «спасибо» Константин бы просто не вынес.

Эксперт с интересом посмотрел на него.

— Вы такого плохого мнения о своих умственных способностях? — язвительно поинтересовался он.

— Напротив. Очень хорошего. Поэтому и предлагаю физическую силу. — Таганцев по-военному развернулся и вышел из кабинета, филигранно обогнув злосчастный кулер.

«Что сказанул? — тоскливо подумал он, выходя из криминалистической лаборатории и садясь в машину. — Теперь точно никакой экспертизы — ни через неделю, ни через месяц. А коньяк выпьет. И правильно сделает, потому что эксперт для оперативников — и царь, и бог, и папа родный. От него раскрываемость зависит, и хамить ему никогда никому в голову не приходило».

А Таганцеву удалось.

* * *

Голова кружилась от счастья, Натка летала в облаках, но иногда приходилось и падать на землю. Со всего маха. Без парашюта.

За неделю семейной жизни она грохнулась три раза.

Первый — когда она, решив устроить помолвку, заказала столик в ресторане.

Влад, узнав об этом, побелел весь, и губы его — всегда нормальные, красиво очерченные губы, — снова, как тогда, стали злой узкой полоской.

— Солнце, ты меня об этом спросила? — металлическим тоном поинтересовался он.