Кредит доверчивости

Или сначала все это следует рассказать Елене Владимировне?

Таганцев задумался и решил: рано звонить кому бы то ни было. Вот выяснит все до конца и скромно доложит Лене о проделанной работе. И не надо благодарностей, он это по дружбе сделает. А то, что его волнуют Наткины глаза и формы, и ее смех, — это недоказуемо. Его женщины волнуют в принципе.

Он завел движок и в тот же момент увидел, что из подъезда выходит высокий тип в джинсах и полосатой рубашке. В первый момент Таганцеву по движениям и мимике показалось, что это Тишко, но у типа были русые волосы, большие залысины, пухлые щеки и слишком длинный нос. Глубокие морщины на лбу выдавали возраст, а сутулые плечи не имели ничего общего с великолепной осанкой Наткиного возлюбленного.

И тем не менее Таганцев насторожился — что-то искусственное и наигранное почудилось ему в этом жильце элитного дома.

Мужик закурил, быстрым и острым взглядом окинул окрестности и двинул не к центральному выходу с огороженной территории, а во двор.

Константин тихонько поехал вдоль забора и увидел, как странный мужик с неожиданной для его возраста прытью перепрыгнул через забор, почти мгновенно поймал такси и уехал.

«Знаешь, сколько бы мне за это в Голливуде платили?» — вспомнилась странная фраза, но никакой связи между ней и прыжком через забор Таганцев найти не смог.

«Лексус» Тишко так и стоял на месте.

Таганцев вздохнул, развернулся и потащился со скоростью двадцать километров, звоня одновременно по телефону.

— Серег, это опять я. Пробей мне, пожалуйста, Максимову Ольгу Леонидовну, год рождения примерно шестьдесят девятый — семидесятый… Сколько их?! Восемнадцать? Сохрани всех, я сейчас приеду, сам разберусь.

Таганцев нажал отбой и прибавил скорость.

Надо бы вернуться к охраннику и спросить, знает ли он жильца, сигающего через заборы, но Таганцеву вдруг стало отчаянно лень возвращаться и снова разговаривать с парнем, тем более что, скорее всего, ничего из ряда вон выходящего не произошло — просто он сам себя накрутил и нафантазировал невесть чего. Ну, привык мужик так дорогу срезать — и что?..

Зуб опять напомнил о себе ноющей болью, а рубашка затрещала швами, когда он на повороте резко крутанул руль вправо.

* * *

Утром Ната проснулась совершенно разбитой — причем не столько морально, сколько физически. Голова болела, во всем теле чувствовалась слабость, а при мысли о том, что надо вставать, везти Сеньку в садик, а самой ехать на работу, подкатывала тошнота.

Лена красилась перед зеркалом, когда Натка открыла глаза. Младшая сестра посмотрела на ее прямые плечи, уверенные движения — и вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, которой опять предстоит признаваться в своих шалостях, ошибках и глупостях.

Лена, заметив в отражении, что Ната проснулась, обернулась и покачала головой.

Конечно, что она еще могла сделать при виде неразумной младшей сестры, от которой одни неприятности? Натка отвернулась к стене.

— Ну, не хочешь говорить, и не надо, — вздохнула Лена. — Мне Сенька все рассказал.

— Что он мог тебе рассказать?! — подскочила Ната. — Что?! Он же маленький, он ничего не понял!

— Когда в тебя целятся из пистолета, это понятно даже ребенку, — снова вздохнула сестра и пересела к ней на край дивана. — Нат, ну хватит, как страус, прятать голову в песок! Ты должна встретиться с Асей и написать заявление в полицию!

— Сенька и это тебе рассказал?!

— Твой сын гораздо умнее и взрослей, чем ты думаешь.

— В отличие от меня, — пробормотала Натка.

— Нат, нужно смотреть правде в глаза. Твой Влад — аферист, мошенник и без пяти минут убийца. Сегодня же сообщи об этом Таганцеву, пусть проверит как следует его личность. Но если ты не напишешь заявление, ты… ты невольно из жертвы превратишься в его сообщницу! Кто знает, скольких женщин Тишко еще обманет, а то и пристрелит!

Натка заткнула уши и упала на подушку. Лена еще что-то говорила, но она не слышала. Когда губы сестры перестали шевелиться, а взгляд из возмущенного стал сочувствующим, Натка открыла уши и сказала:

— Лен, я обязательно встречусь с Асей, и мы напишем с ней заявление. Только… не сегодня, можно? У меня очень болит голова… — Она с силой потерла виски. — Наверное, перенервничала вчера.

— Хочешь, я сама отвезу Сеньку в садик? — Лена погладила ее по руке.

— Не надо, я, наверное, не пойду на работу, — Натка села, ногами нащупав тапочки.

— Может, вызвать врача?

— И что я ему скажу?! Меня чуть не убил жених, свадьбы не будет, загородного дома тоже, а дочка у нас никогда не родится?! — Натка закрыла лицо руками и в отчаянии разрыдалась. — Я ему поверила, понимаешь, по-настоящему поверила, а он в меня из пистолета…

— Дуреха, — обняла ее Лена за плечи. — Какая же ты дуреха… Все у тебя еще будет — и свадьба, и дом, и дочка. Главное, не зацикливаться на мужиках, и тогда счастье тебя само найдет. Оно любит уверенных и независимых. А не тех, кто его с фонарем ищет.

— Сенька где? — всхлипнула Ната.

— На кухне завтракает.

— Один?!

— Нат, я пока прислугу не завела, — улыбнулась Лена.

— Он же там… накуролесит! — Натка вскочила и бросилась на кухню.