Кредит на доверие

Ведь видел, как она сегодня расстроилась от того, что не пойдет на работу, хоть сама понимала, насколько этот вариант невозможен, хотя бы из-за того же Максима. И все же… Ощутила же вкус жизни только-только!

Леся хотела достичь чего-то в жизни сама по себе, а не просто быть чьей-то дочерью или женой. И Николай не просто хорошо понимал подобное желание, пройдя похожий путь когда-то сепарации от авторитета родительского имени и мнения в аграрной сфере, как и тот же Стас, но и готов был любимую женщину в ее стремлении поддержать. А для этого им точно нужно ее «воскресить».



Так что прислушался к совету. Хотя и не мог пока похвастаться тем, что знает, как ситуацию разрулить. Шуст капитально и качественно мосты сжег. А теперь им и его нельзя подставить… Задача, конечно.

Но не сомневался, что вместе они наработают план и тактику.

У огня отцы дискутировали о верном способе нарезки мяса. Спор был давним, привычным и братским, но из разряда тех, где ни одна сторона не готова идти на уступки. Его отец настаивал на нарезке поперек волокон, отец же Стаса считал, что единственный верный вариант — нарезка основного куска вдоль волокон и только потом дальнейшее измельчение.

Николай со Стасом, выросшие в этом споре, одинаково любили оба способа, и сотни раз пытались убедить отцов, что оба метода хороши и имеют право на жизнь. Но старшее поколение находило в этом споре немалое удовольствие, казалось, а потому заключать соглашение не торопилось.

К тому же и Стас, и Коля не сомневались, что мясо обоими методами уже с вечера нарезано и маринуется, так как родители были предупреждены о приезде детей. А они никогда не упускали случая похвалиться и заставить сравнить. Собственно, за этим мясом и послали охрану. Ну и рыбы свежей купить по дороге, чтобы он запек для Леси.

Если отцы любили заниматься подготовкой продуктов, то Коля балдел от огня и процесса жарки. Потому эту часть семейных пикников всегда с удовольствием брал на себя.

— Красиво, — глядя на то, как прогорают дрова в очаге, выдохнула Леся, не пытаясь высвободиться из его рук. Наоборот, переплела их пальцы.

Погода баловала. После вчерашней грозы ярко светило солнце, не жарко, но приятно тепло, свежий ветер едва-едва колыхал деревья, разнося с детства любимый им запах костра вокруг, смешивая со сладкими летними ароматами трав и полевых цветов. Тишина и покой, счастье… особенно когда любимая рядом и к нему прижата.

Кольцо, что он сегодня утром надел ей на руку, чуть давило ему кожу. Но это было желанное и принятое ощущение. Чего уж там, впервые в жизни Николай и сам желал поскорее надеть обручальное кольцо на свой палец. А ведь всегда и всем заявлял, что его «семейное проклятие» минует. И вот на тебе — с радостью бросился в пучину имени своего ежика.

Глупым и смешным сейчас прошлый апломб казался. Вся суть жизни внезапно в этом кольце рук, где Лесю держал, сосредоточилась.

Но она все еще была напряжена, и по сторонам будто бы не решалась смотреть.

— Девочка моя, не бойся, не терзай меня своими страхами, маленькая! Ты ничего не должна нам объяснять, — наклонившись к ее уху, тихо прошептал Коля, пытаясь встряхнуть и расслабить. — Никто не подумает про тебя хуже, если ты не готова говорить о чем-то, — обнял ее крепче, не мешая на пламя смотреть.

Но Леся вдруг на него через плечо обернулась, и в глазах такое выражение, будто загнанным в угол зверем себя ощущает.

— Мы знаем, что Залевски умерла, она была связана с первым нападением на Миру, нас следователь держал в курсе. Понятно, что тебе неприятно об этом говорить, — погладил ее по щеке, стремясь внушить хоть какое-то спокойствие. Повернул к себе.

Неподалеку стояли Мира и Стас, тоже о чем-то тихо переговариваясь. Продолжали привычный спор отцы. Матери под свой разговор о саженцах и цветах неторопливо накрывали стол на веранде, вынося приборы и продукты из кухни.

Но Леся будто старалась себя от всего этого отсечь тем, как сжималась. Словно ее напряжение в тугую пружину скрутило и не позволяло сделать вдох. А ему это категорически не по душе! Самого внутри подкинуло!

— Ну что такое, девочка моя? Что тебя грызет, ежик? — тихо прошептал опять ей на ухо, прижав к своей груди со всей дури, как своей силы стараясь влить в Лесю. Чуть в сторону отступил, чтобы дать им немного больше уединения для разговора.

А у нее в глазах такое выражение, что ему реально нервы как на кулак наматывает.

— Я тоже, когда сказала вам, вспомнила вот, что читала в новостях о ее смерти, Коля, — уткнулась ему в грудь, шепча это. — И теперь мне все то, что я когда-то у кабинета отца услышала… Оно по-другому воспринимается, — не поднимая головы из своего убежища, добавила.

А вот Николай внезапно, словно след почуял. В голове будто щелкнуло, складываясь в картину, еще нечеткую и неявную, но точно вполне себе объяснимую. Он неплохо мог прикинуть привычную схему действия Авраменко, если даже свой пример и ту подстроенную аварию проанализировать.

— Считаешь, это твой отец организовал? — тем же шепотом уточнил, понимая, что она не хочет пока это никому вслух оглашать.