Кредит на милосердие

– Двадцать тысяч. На указанный мною счет. Две трети авансом в день выдвижения отряда, остальное по возвращении. Ранения премируются. В случае моей гибели вы перечислите половину оставшейся суммы на другой счет. Кормежка ваша, боеприпасы, одежда и снаряжение – мои. Если мне понадобится что-то еще из снаряги, я это покупаю.

– Вы умеете вести дела, – кивнул Султан.

Улыбка больше не блуждала по его губам. Перестав играть в радушного хозяина, он мгновенно превратился в дельца, считающего каждую копейку.

– Сумма слишком велика… Вчера ночью жители Тайги заживо сожгли на окраине двоих мужчин. Те оказались баптистами, причем какого-то старого течения, почти забытого. Их приняли за сектантов, а потом обвинили в похищении и убийстве детей… Стоит мне бросить клич, и несколько десятков таких вот оголтелых поджигателей пойдут на север совершенно бесплатно. Вы понимаете, куда я клоню?

– Готов сбросить две тысячи. – Илья резким движением застегнул рюкзак, звонко прожужжала «молния» застежки. – Если мои условия и рекомендации не устраивают, господин Темирбаев, набирайте своих фанатиков…

– Сидеть! – негромким коротким приказом Султан хлестнул гостя так, что Вебер застыл, едва ухватившись за подлокотники стула. – Ты можешь быть хоть dd или пряткой, но разговоры в этой комнате начинаю и заканчиваю только я.

О да, теперь Темирбаев действительно преобразился, и Илья в полной мере рассмотрел причину быстрого расцвета когда-то захолустной Тайги. Морщины стали глубже, резче, черные усы встопорщились. Если бы слова могли убивать, во лбу чужака уже красовалось бы аккуратное пулевое отверстие.

Вебер опустился обратно, оставив попытку встать. Смотрел на грозного собеседника ровно, без вызова или агрессии, с легким деловым уважением. Сердце при этом ускорило темп, медленно наливая желудок тяжестью, причем нисколько не от страха за свою жизнь или от ярости Султана. Если Илья перегнул палку, и усатый откажется нанимать его в свой поход, заказчик будет очень недоволен…

– Семнадцать тысяч, – произнес Султан, с хищным прищуром рассматривая наемника. – И ни копейкой больше. Пока не выступим, живешь и кормишься на свои. Медикаменты тоже покупаешь. Остальные условия устраивают, только если ты не собираешься специально прострелить себе ногу…

– Не собираюсь, господин Темирбаев, – игнорируя выпад, ответил Илья.

– Это покажет время, – продолжал дерзко рубить сплеча Султан, будто испытывая терпение Вебера на прочность или гибкость. – Задача не из простых. Люди Вэйаня… одноглазый китаец, которого ты видел, мой начальник службы безопасности… так вот его люди почти нашли поселение сектантов. Почти, потому что олухи наткнулись на гнездовье хищного зверья. Их разорвали на тряпки, будто щенков. Только оружия и коней потеряли тысяч на пять. Из четверых один ушел, и тот Богу душу отдал позавчера. Но перед тем, как бездарно сдохнуть, преданные мне придурки подтвердили, что детей уводят именно в указанные ими координаты. Послужили, так сказать, перед кончиной. Коридор немалый, километров сорок шириной, закончиться может хоть на полюсе… Что именно мы найдем там, в северных лесах, не знает никто. Но любая попытка вернуться или отказаться от контракта будет расценена как дезертирство. Ты понимаешь это, Леший?

– Я искренне рад, что мы наконец-то пришли ко взаимопониманию, – осторожно произнес Илья, встречая колкий, полный недоверия взгляд Темирбаева.

И с иронией задумался, что ему уже не впервой искать иголку, потерянную в стоге огромного таежного сена…

CREDITUM XXXII

От работы отвлек вызов. Непростой, экстренный.

Сентябрь с недовольным вздохом отвернулась от рабочих дисплеев, на которых наблюдала и анализировала данные экспериментов Февраля. Отчеты по репродуктивным функциям были готовы, и сейчас наступила очередь «помывки», как называл процедуру сам ученый. Ей предстояло систематизировать сотни реакций человеческого зрачка на пакет зрительных образов с кодовым названием «Агрессия». Если новый препарат всё же вызывает необратимые нарушения в человеческой психике, проблем с реализацией не избежать…

Птичий клюв повернулся вправо, из-под маски блеснули светло-серые глаза. На столе мелко вибрировал спутниковый телефон с логотипом «Наукома», сразу после приобретения перепрошитый ломщицей. Телефон, способный звонить лишь один раз, – вызов поступал по защищенной линии, которая ликвидируется сразу после разговора.

Подобрав полу защитного балахона, Сентябрь ухватилась за край стола, вместе с креслом переезжая ко вспомогательному монитору. Вставила гаджет в зажим над экраном, соединила его с компьютером, выводя динамики на громкую связь и начиная запись. Если Гиляров воспользовался единственным шансом поговорить с «Братьями-Месяцами», произошло что-то серьезное. Или так считает сам Гиляров, раз вместо запроса на переговоры применил право совершить самостоятельный звонок.

Под птичьей маской мелькнула белозубая улыбка, «балалайка» переключилась в режим русской речи.