Кредит на милосердие

Он ведь почти сразу увидел в мальчишке что-то… Что-то теплое, от чего кропоткинцы давно отказались. И, возможно, никогда не обретут вновь. Увидел нечто, чего был лишен сам. Воспитание, будущую благородную стать, заботу о близком существе, только вчера совсем чужом. А еще неугасимое умение оставаться человеком под любыми ударами судьбы. Какой-то упорный блеск в глазах, даже когда на скулах расцветают фингалы.

А вот злиться, обрывать беседы и грубить мальчишке заставляло осознание того, что через какие-то полгода Лёша тоже станет волчонком. Таким же, как другие жители коммуны. Злобным, недоверчивым, думающим только о себе. А если не станет, то погибнет – в драке, неудачном походе в лес или вообще в этом самом карцере.

– Иди давай! – он всё еще смотрел в окно, не обращая внимания на Алексея, стоящего у двери. – Директор узнает, башку оторвет, понял? И вообще, я спать хочу…

Он спрятал картофелины под подушку, снова лег, укрываясь одеялом.

– Хорошо, – согласился незваный гость, с пониманием кивнув. – В следующий раз попробую раздобыть тебе новое одеяло…

– Да плевать…

– До свиданья. И еще раз спасибо.

Он постучал, охранник отпер, дверь легко хлопнула, щелкнул засов, и Митяй снова остался один.

Наверное, стоило сделать всё иначе. Например, взять Клёпу на охоту, в кои-то веки сходить самому, найти укромное место… Тогда и вопросов бы не возникло, и отношения с Напильником не испортились.

Он укорил себя за вспыльчивость, толкнувшую к краю пропасти, и перевернулся на другой бок. Из-под подушки, пробившись сквозь целлофан, ему в ноздри ударил аппетитный аромат еще теплой еды.

CREDITUM IX

Сухих дров почти не нашлось, но это никогда не являлось преградой для знающего человека. Наломав у основания хвойных деревьев сухих веточек, он ножом соскоблил влажную кору, приготовил растопку. Свалив полдюжины тонких елей и молодых сосенок, выложил подстилку, ведь даже в выбранном месте ночлега почва просохла еще недостаточно. Дров заготовил без излишка, чтобы хватило на ночные угли. На всякий случай натаскал от ручья несколько камней – если ночевка будет холодной, как пару дней назад, горячие камни согреют спальный мешок… Затем Илья использовал половину пластинки прессованного горючего, и уже через пятнадцать минут костерок заполыхал, радуя глаз.

Развалившись на тонком, но не пропускающем стужу коврике, Вебер смотрел на игривое пламя, привычно разбирая автомат. Разложил детали перед собой, осмотрел, протер, смазал там, где это было необходимо, переоснастил магазины. Затем наступила очередь компактного пистолета из секретной кобуры на поясе. Следом внимания дождался и нож, чьи грани Илья осторожно выводил небольшим бруском. Безоружный человек в дикой тайге и раньше-то становился легкой добычей, а уж что говорить про наши дни?

Закончив с оружием, он неспешно поел, прикончив остатки пайка, закусил галетами. Жаль, что не удалось прихватить с собой больше, лишний вес замедлял передвижение. А потому он ел трофейные консервы неспешно, по полбанки за раз, стараясь экономить и продлевать удовольствие. Троим нелюдям, казненным Вебером несколько дней назад, прямо перед кончиной крупно повезло. То ли ублюдки наткнулись на брошенный склад, то ли в деревнях выменяли еду на дары леса. Но в «погребе» землянки Илья нашел несколько коробок с армейской тушенкой, причем китайской, не самого поганого качества. Взял, сколько считал нужным, но уже сейчас с улыбкой фантазировал, что мог бы ухватить и на пару банок больше…

До входа подконтрольного спутника в нужный сектор оставалось еще почти полчаса, спешить было некуда. Срыв и подняв слой мокрого дерна, Илья справил в яму нужду, заодно прикопав и смятую банку от консервов. Бережно уложил дерн на место, замаскировав без следа. Он всё еще надеялся, правда без особых иллюзий, что скиталец потерял след, и поэтому не хотел оставлять зверю лишних маяков…

Вернувшись к костру, Вебер подкормил огонь полешками потолще, проверив, тщательно ли укрыта поклажа от возможного дождя. А то и снега, тут уж чем черт не шутит, на прошлой неделе шел ведь…

Убедившись, что лагерь готов к приближающейся ночи, Илья снова лег на коврик, рассматривая раскаленные в пламени камни. Быть захваченным врасплох от того, что после огня на зрачках останутся плясать предательские сполохи, он не боялся – светофильтры на линзах позволяли многое.

С таким же спокойствием он не боялся и ночного леса, начинавшего нашептывать вокруг человека на десятки разных голосов. Сказывался опыт юности, когда он пару лет проработал егерем в одном из охотничьих угодий. Да и вообще Илья считал, что если путник идет в лес с чистой душой, не желая навредить, ничего ему не угрожает. Ничего, кроме детей Инцидента, которых всё больше и больше появлялось на территории Томского посада…