Кредитка

Лежащая на столе в ярком свете папка не могла не привлекать к себе внимания своим строгим и в то же время изящным оформлением. Обложка каталога была облачена в переплет из явно дорогой кожи черного цвета, что уже не вызывало сильного удивления – любят, видимо, в этом учреждении кожу и темные цвета! Дабы избежать стирания углов, неведомый мастер умело изготовил металлические уголки с красивым витиеватым орнаментом. Имелся так же замок портфельного типа на толстом коротком ремешке. По центру обложки красовался знак, изображавший голову барана с бородкой и завитками рогов, из-за которых по форме напоминал треугольник, только с закругленными концами.

Стоп! Где-то он уже видел похожий знак! Где, где! Да вон на лацкане пиджака Кожаного поблескивает его в несколько раз уменьшенная копия.

Не в полной мере отдавая отчет своим действиям, он взял каталог в руки. Кожа переплета при открытии издала легкий приятный скрип, ставший оповещением того, что он является чуть ли ни первым человеком, открывшим это чудо рекламной продукции.

Какое-то время он бессмысленным взглядом блуждал по страницам открытой перед ним папки. Когда, наконец, ожившие нейроны головного мозга вернули ему способность рационального мышления и возможность осознать, что за изделия представлены в каталоге, его глаза стали медленно вылезать из орбит, а рот непроизвольно открылся в немом крике.

– Это что, г-гробы?! – заикаясь, чуть слышно просипел он.

– Да, грубоватое название для таких жизненно, а точнее, смертельно необходимых человеку предметов. Не правда-ли?! – еще шире осклабился Кожаный. – Впрочем, во избежание утраты гармонии со своей нервной системой и накапливания негативной энергии от стрессов, полученных при частом употреблении этого слова, можете использовать иное значение. Например, футляр, тубус. Или еще проще, по-русски – ящик! Именно, посылочный ящик! Посылка туда!! Ха! Ха! Ха…!!! – уже не сдерживая себя, во весь голос хохотал Кожаный, большим пальцем правой руки, словно патриций в Колизее, желающий немедленной смерти поверженному гладиатору, тыча в направлении пола.

Вдруг он внезапно прервал смех, лицо его приобрело серьезное и даже злобное выражение. Подавшись вперед и сверля взглядом сидящего напротив, он, резко переходя на «ты» процедил сквозь зубы:

– Сам, в общем, решай, как называть, только выбирай побыстрей и с количеством не ошибись. Сдается мне, этих штук тебе много может потребоваться.

Последние сказанные Кожаным слова он уже услышал, как слышно бормотание телевизора через вставленные перед сном беруши. Комната перед ним начала медленно плыть и вращаться. Страх того, что еще чуть-чуть и он может потерять сознание прямо здесь, сидя в ободранном кресле, в доме, где в занавесках преспокойно проживают пауки-людоеды, где байкер-маньяк, рассылая в конвертах какие-то карточки, по совместительству барыжит гробами, где свет просто исходит из ниоткуда, оставляя не у дел люстры и лампы, где может произойти еще черт знает, что, не дал ему окончательно лишиться чувств.

Возвращаясь к реальности, он вспомнил про ненавистный каталог, который по-прежнему держал в руках раскрытым на первых страницах. Собравшись с силами, он резко подался вперед, намереваясь бросить папку на стол, но… ничего не получилось – обложка словно прилипла к пальцам.

Повторение попыток отделаться от этого слишком уж навязчивого рекламного предложения ожидаемого результата так же не принесло.

Кожаный между тем с нескрываемым интересом наблюдал за агоническими конвульсиями несговорчивого клиента, выставляя на показ достойные премии «За лучший оскал» от какого-нибудь «Бленд-а-меда» зубы.

Вдруг ему показалось, что обложка в руках начала стремительно нагреваться. Когда через несколько секунд его ощущения стали сопоставимы с теми, что испытывает человек, бездумно доставший голыми руками противень из разогретой на всю мощь духовки, он осознал, что это вовсе не игра воображения. Боль была настолько реальной и сильной, что он невольно закричал, одновременно вскакивая с кресла и изо всех сил остервенело, тряся перед собой горящими от боли руками.

Рискуя навсегда остаться без индивидуального папиллярного рисунка на пальцах, он резким движением развел руки в стороны, как гимнаст, растягивающий эспандер.

Каталог, оторвавшись от пальцев, шлепнулся на пол, перевернувшись обложкой вверх. Кожа переплета от высокой температуры вздулась и покрылась пузырями, похожими на ожоговые волдыри. От лежащей на полу папки поднимался постепенно усиливающийся дымок, а баранья морда все так же смотрела на него с обложки равнодушным металлическим взглядом.

Вложив всю свою боль и нарастающую злость в силу удара, он опустил каблук ботинка ровно по центру, между завитками бараньих рогов. Эффект от удара оказался совершенно непредсказуемым. Мгновенно среагировав на оказываемое внешнее воздействие, каталог вспыхнул под пятой вероломного агрессора, словно открытая газовая камфорка от зажженной спички.