Кредиторы эшафота (СИ)

— Конечно, но этот бедный старый доктор, видимо, находился под влиянием убедительных доказательств, добытых следствием против обвиняемого. По всей вероятности, уверенность в виновности того заставила его дать свое заключение немного поспешно. Я не знаю — почему, но по окончании вскрытия я не в состоянии был отойти от этого тела. Мне хотелось найти причину, которая ускользнула от эксперта. Я приказал перенести труп в мой павильон в практической школе и там, оставшись один, начал снова внимательно осматривать тело. Перевернув труп на грудь, я поднял длинные волосы, распущенные по плечам и, свернув, закрепил их на затылке. Когда низ затылка открылся, и я с восторгом глядел на грациозную линию шеи, мой взгляд вдруг словно споткнулся: мелкие вьющиеся волосы внизу затылка были слипшимися и засохшими. В эту минуту — не помню, как и почему — но я вспомнил о том, что несколько капель крови были найдены на подушке жертвы, и сразу же, вследствие естественного течения хода мыслей, я увидел связь между пятнами на подушке и слипшимися волосами. Я тут же взял лупу, осторожно приподнял слипшуюся прядь волос и под ними заметил небольшую черную точку, настолько маленькую, что она, без сомнения, ускользнула бы от невооруженного взгляда; дотронувшись до этой точки, я почувствовал под пальцем какое-то твердое тело. Не в состоянии объяснить себе, что это, я сделал в этом месте легкий надрез, и в ране появилась верхушка золотой иголки четырех-пяти миллиметров в диаметре.

— Я так и знал! — вскрикнул Панафье.

— Что вы говорите?

— Ничего, милый мой, продолжайте. Я говорю сам с собой.

— Я попробовал слегка покачать иголку, но она не шевелилась. Тогда, вооружившись скальпелем, я продолжил свое исследование и через мускулы затылка дошел до двух главных артерий.

Панафье внимательно слушал, проводя по низу своего затылка, чтобы лучше представить себе, в какое место был нанесен смертельный удар.

Между тем Жобер продолжал:

— Иголка была воткнута между этими двумя артериями. Тогда я с усилием, но осторожно, вынул иголку и увидел, что ее конец на два сантиметра входил в мозжечок.

— И…

— Это и было причиной смерти.

— И вы совершенно убеждены, что именно это, а не другое, вызвало смерть?

— Абсолютно убежден.

— Но приходилось ли вам видеть подобные случаи?

— На людях — нет. Физиологи делали опыты в этом направлении, но только на животных. Доказано, что легкий укол в мозжечок вызывает мгновенную смерть.

— И вы никогда не слышали, чтобы кто-то умер по такой же причине?

— Нет.

— Не слышали ли вы четыре года тому назад об одной женщине, жившей в Батиньоле?

— Нет, не помню.

— Это была бедная женщина, которую однажды нашли утром, и доктора…

— Констатировали эту же самую причину?

— Нет, дорогой доктор. Как и теперь, они ошиблись, указав причиной смерти отравление.

— Но я никогда не слышал о подобном процессе.

— Это вполне понятно, так как убийца не был найден.

— Ба! Но в таком случае его нашли после, так как несмотря на отрицание своей вины, этот Корнель Лебрен был, без сомнения, виновником происшедшего. Удары ножом должны были сбить с толку следователя, и он преуспел в этом.

— И вы думаете, что он сделал это один?

— Несомненно.

Панафье подумал несколько минут. Затем, не желая сказать слишком много, продолжал:

— Вы, может быть, правы. Не хотите ли еще выпить стакан шампанского?

— С большим удовольствием.

Панафье налил.

— Какая это иголка? Она все еще у вас?

— Она была у меня, но недавно ее взяли.

— Очень жаль! Мне хотелось бы посмотреть на нее.

— Я отдал ее одной замужней женщине, своей знакомой.

— Однако, вы делаете хорошие подарки вашим любовницам, доктор.

— О, она была очень забавна, эта маленькая Нисетта.

— Это имя редко встречается в Париже.

— А между тем она парижанка. Конечно, она не герцогиня, — продолжал, смеясь, доктор, — но для меня это все равно. Чепчик или шляпа для меня одинаковы. Я смотрю только на личико, которое из-под него выглядывает.

— Это было бы забавно, — сказал Панафье, думая вслух. — Не занимается ли ваша Нисетта в свободное время отпиранием дверей?

— Вы ее знаете?

— Ну, это уже чересчур.

— Как! Вы знаете Нисетту Левассер? И вы тоже? Нам давно пора было сменить тему.

— Очень рад, что мы закончили разговором о Нисетте, доктор. Я пью за ее здоровье! — И Панафье, совершенно изменив манеры, как только добился результатов в своих поисках, высоко поднял стакан.

Глава VIII

ДВА ПИСЬМА

Когда в этот день Панафье возвращался домой, его остановил привратник.

— Господин Панафье, — сказал он, — у меня есть для вас письмо.

— Вы его получили сегодня или вчера?

— Да, действительно, вы ведь сегодня не ночевали дома, — засмеялся Левассер. — О, молодость! Это письмо принес сегодня утром один человек. Странный человек!

Панафье взглянул на письмо и, так как в комнате привратника было днем темно, положил письмо в карман, думая прочесть его, придя к себе.

— Благодарю вас, господин Левассер, — сказал он, — а вашей супруги нет дома?