Кредиторы эшафота (СИ)

— Можете быть свободны, — сказал он им. — Вы понадобитесь нам только в одиннадцать часов. Ждите меня на углу улицы Омер напротив известного вам кафе и смотрите внимательно, не войдет ли он.

— Понимаем. И мы свободны до 11 часов?

— Да.

— Но Пьер хочет вам кое-что рассказать.

— Что такое? — спросил поспешно Панафье.

— Вот в чем дело, — отвечал великан. — Вы помните тот вечер, когда мы были у Баландье?

— Ну да.

— Тогда за мной наблюдал подозрительный человек.

— Неужели ты сделал что-то плохое в последнее время? — нахмурился Панафье.

— Нет. Я говорил вам, когда вы нанимали меня, что у меня не было никакой работы. Теперь же я работаю только на вас.

— Ты не боишься, что это полицейский?

— Да нет. Полицейских я отлично знаю. Это был просто какой-нибудь мошенник.

— И ты убежден, что он следил за тобой?

— Да, убежден. Три дня назад он ходил за мной, и мне кажется, что вчера я снова видел его. Сейчас я выходил посмотреть вокруг, но не заметил никого.

— Хорошо. Итак, до 11 часов. Будьте осторожны и постарайтесь сделать так, чтобы сбить своих преследователей с толку.

— За это я отвечаю, — сказал Ладеш.

— Так как мы имеем три часа свободного времени, то употребим его с пользой. Ты обедал?

— Нет.

— В таком случае, старина, я угощу тебя обедом.

— С большим удовольствием. Я знаю недалеко одно место, в котором такой абсент, что пальчики оближешь.

— В таком случае — идем.

Эти два человека, совершенно не схожие ни по характеру, ни по по внешнему виду, представляли собой весьма странную пару. Пьер Деталь был Геркулесом: на коротких ногах сидело громоздкое туловище с широкими плечами и бычьей шеей. Голова была огромной, с низким лбом, окруженным рыжими волосами, и широко расставленными, немного приподнятыми в углах выпуклыми глазами черного цвета. Брови были густые, нос — короткий и широкий, уши — большие. Рот с толстыми губами был почти до ушей, а подбородок — покрыт густой рыжей бородой, такой же, как волосы. Он представлял собою тип грубой силы.

Ладеш, напротив, был мал и худ. На длинной шее сидела маленькая голова, волосы были очень жидкие, светлого цвета; нос — длинный и тонкий, щеки — впалые; небольшой рот с тонкими губами оттенялся белокурыми, закрученными усиками, в то время как глаза, сидевшие глубоко в орбитах, были живы и умны. Весь его облик носил печать хитрости и порока. Костюмы обоих негодяев были куплены у торговцев старым платьем. Ладеш питал страсть к крепким ликерам и отлично знал, у какого торговца сорт лучший. И если он знал, что в таком-то месте лучший абсент, то ни за что не согласился бы пить его в другом месте. Вследствие этого он к вечеру всегда был навеселе. Днем он еще справлялся со своей слабостью, говоря, что работа прежде всего, хотя мы слышали, что и тут он предложил Пьеру Деталю свой знаменитый абсент.

Беседа этих людей выглядела очень странно: Ладеш говорил, а Пьер поддакивал и смеялся. Ладеш обожал Пьера и, веря в его силу, становился храбрым. Деталь любил Ладеша — он веселил его и умел вести дела. Полагаясь на его ловкость, он был смел. Ладеш говорил с Деталем, как говорят с детьми. Он слыл оратором среди своих собратьев и любил своего внимательного и доверчивого слушателя. Он рассказывал Пьеру такие страшные истории, которые заставляли того говорить: "С Ладе-шем всегда весело. А какой он ученый и знающий! Этого я не в состоянии выразить!"

Итак, мы уже сказали, что по приглашению своего друга Деталь последовал за ним. И они вместе вошли к продавцу ликеров.

— Два стакана абсента, — закричал Ладеш, подходя к прилавку.

— Я угощаю, — сказал Деталь, доставая деньги.

— Отлично, а я заплачу за обед.

Выпив, друзья отправились к маленькой улице Тампль, и там Ладеш остановил Пьера:

— Погоди, я пойду куплю обед.

Он зашел в колбасную, купил ветчины, хлеба и сыра.

— Мы сегодня прекрасно пообедаем, — сказал он.

Затем они отправились в один двор, находящийся на улице Тампль между улицами Барбетт и Буржуа. В этом дворе налево находился кабачок самого неприглядного вида. По всей вероятности, это раньше была конюшня, в стенах которой впоследствии сделали окна. Стены не были ни оклеены обоями, ни выкрашены — вместо всяких украшений они были заставлены корзинами с вином. Прилавок находился налево от входа, а в зале стояло пять или шесть дубовых столов, почерневших от времени. Чтобы получить здесь что-нибудь в этот час, надо было иметь большую выдержку. Войдя, Деталь и Ладеш с удовольствием вдохнули в себя удушливый воздух — надо сказать, что в это время воздух в кабачке был такой же, как в бане, когда ее топят. Но наши друзья мало обращали на это внимания. Они знали только то, что вино тут было хорошее, а им только это и надо было. Они сели за стол и приказали подать вина.

— И хорошего, — прибавил Ладеш.

— Да, хорошего, — повторил Деталь, разрезая окорок.

Когда первые стаканы вина были вылиты и первый голод утолен, Ладеш сказал своему спутнику:

— Послушай, Пьер, что ты думаешь о деле, которым мы занимаемся в последнее время?

— Я ровно ничего не думаю. Я зарабатываю свой хлеб — и не более.