Кредо холопа

– У меня тут случай бунтарства. Высылайте воспитателей.

– Не надо воспитателей! – прокричал Гриша, пытаясь воздвигнуть себя на подкашивающиеся ноги. – Я уже того… воспитанный. Да что, блин, происходит, а? Эй, мужики?

На этот раз он обратился не к агрессивному здоровяку, от которого, как уже понял Гриша, ничего, кроме побоев, не дождешься, а к другим работягам, таким же, как и он сам. О том, что он тоже работяга, Гриша догадался по своей одежде – на нем были такие же лохмотья, как и на прочих тружениках.

– Мужики, где я? – прокричал он. – Ау? Мужики? Вы что, уши с утра не мыли?

Вдалеке замаячил столб пыли, который стремительно вырос в автомобиль неизвестной Грише марки. Из тачки выпрыгнули трое крепких парней и направились к нему. Гриша нутром почувствовал, что сейчас его начнут воспитывать методами, отнюдь не одобренными министерством образования.

– Который холоп бунтарствует? – спросил один из прибывших у мордоворота.

– Да вот этот.

И толстый палец здоровяка указал прямо на Гришу.

Не успел невинно оклеветанный и рта раскрыть в свое оправдание, как его уже грубо схватили за руки и потащили к автомобилю. Засунули не в салон, а в багажник, где не было никаких сидений, так что Гриша уронил зад прямо на грязный пол. Автомобиль тронулся, Гриша, стиснув зубы, чтобы не откусить язык на ухабах, жадно таращился в пыльное окно, желая поскорее понять, куда занесла его нелегкая.

Автомобиль направился к группе строений, которую Гриша заприметил сразу. При ближайшем рассмотрении это оказалось чем-то вроде усадьбы, где главенствующую роль занимал огромный красивый особняк в три этажа, с колоннадой, с балкончиками, с высокой башенкой, украшенной острым шпилем. Скромный домик был обнесен декоративным забором, а уже вокруг него расположились иные строения, менее шикарные и явно предназначенные не для хозяев жизни. Гриша заметил людей, таких же грязных и заморенных, как и в поле. Тут были сплошь мужчины, детей и женщин не наблюдалось.

«Попал в рабство к олигарху» – смекнул Гриша, который слышал о чем-то таком от друга Скунса.

Автомобиль остановился напротив большого сарая, крепыши вытащили Гришу из багажника и поволокли внутрь.

Как Гриша и подозревал, процедура воспитания главным образом заключалась в агрессивном воздействии на его организм. Вначале его высекли кнутом, затем один из воспитателей схватил черенок от лопаты, и изо всех сил ударил им Гришу по заднице. Черенок переломился надвое, задница, как показалось Грише, на сорок пять кусков. Гриша с истошным криком повалился на солому. Нависший над ним изверг прорычал:

– Встать!

Чудо, но Гриша молниеносно оказался на ногах, забыв обо всех болячках.

– Бунтовать, значит, вздумал? – люто вращая глазищами, спросил садист, и прижал к Гришиному носу свой огромный натруженный кулак. Гриша изучил этот кулак, понюхал, чем тот пахнет, и пригорюнился. Нет, эти руки никогда не держали лопаты, молотка, дрели или иного инструмента. Всю свою долгую жизнь эти кулаки занимались только одним делом – чесались о живых разумных существ.

– Супротив барина своего бунтуешь? – заорал другой садист. – Супротив наместника божьего на земле? Ах ты нехристь!

Гришу опять принялись бить, но уже без прежнего азарта.

– К ветеринару захотел? – орали на него. – Устроим! Он тебя живо покорным сделает.

– Да я покорный, покорный, – бормотал Гриша, пытаясь закрыть от ударов голову.

Его схватили за волосы и потащили к огромной деревянной колоде. Один из извергов взял прислоненную к стене оглоблю. Гриша понял, что это пришла его смерть. Ко всем она приходит с косой, а к нему явилась с оглоблей наперевес.

Охваченный страхом, Гриша, уже мало что соображая, весь отдался во власть инстинкту самосохранения.

– Барина люблю очень! Люблю кормильца! Люблю отца родного! – затянул он навзрыд, не выходя из состояния аффекта. – Простите ради Христа, бес попутал, не сам согрешил.

Его уже уложили на колоду, садист уже занес оглоблю для удара, но услыхав искренние слова раскаяния, передумал.

– Одумался? – спросил у Гриши один из костоломов.

– Одумался, одумался, – тупо кивал Гриша.

– Раскаялся?

– Раскаялся, раскаялся....

– Тогда расскажи нам кредо холопа.

Гриша молчал – на этот вопрос он не знал ответа.

– Ну, что молчишь, животное? – ударил его по голове один из садистов. – Забыл, да?

– Да в их тупых головах ничто дольше одного дня не держится, – махнул рукой второй. – Эй, православный, слушай и запоминай. Завтра спрошу – если не ответишь, я тебя к ветеринару отправлю. Слушаешь?

Гриша кивнул.

– Слушай. Кредо холопа состоит из трех правил. Правило первое: послушание – залог здоровья. Правило втрое: рожденный холопом – холопом и помрет. И правило третье: курица не птица – холоп не человек. Запомнил, скот?

– Запомнил, – промямлил Гриша распухшими кровоточащими губами.

– Повтори!

Гриша кое-как повторил, пять раз сбивался, пять раз его за это избивали, но в итоге садисты все же проявили милосердие, решили, по их словам, дать ему второй шанс.