Кредо содержанки

Однажды, в самом начале их отношений, Рина напросилась с Иваном Александровичем на озеро, где стреляли уток. Не то чтобы в ней взыграли вдруг кровожадные инстинкты, но просто ужасно любопытно было посмотреть, как выглядит эта мужская забава. В тот раз уток собирались стрелять на рассвете, а для этого отправляться на озера нужно поздним вечером, и уже там, на месте, ждать, когда начнет светать. От лесного хозяйства до озера было не слишком далеко, и они шли по лесу пешком. Охотники двигались бодрым шагом, переговариваясь между собой. Рина, которая клятвенно обещала не мешать и вообще оставаться незаметной, держалась сзади. Егеря вели собак на сворках. По большей части это были кокер-спаниели, и еще какие-то коротконогие собачки в рыжих и белых пятнах. Быстро сгущались сумерки, под ноги лезли корешки и сучья, где-то над головой то и дело вскрикивали птицы, но Рина упорно шла, стараясь держаться поближе к старшему егерю. Семеныч похож был на лешего – огромный, дикого вида мужик, до самых глаз заросший бородой. Но пару раз он с удивительной ловкостью подхватил женщину, когда она чуть не свалилась в полутьме. Вот под ногами зачавкало, и, раздвинув кусты и камыш, Рина увидела перед собой гладь озера. Вода странным образом казалась светлее неба, ее зеркальная поверхность отражала уже невидимые глазу, но еще стелющиеся над горизонтом солнечные лучи. Над озером перекликались птицы, ветер шуршал камышами и травой, гомонили люди, лаяли собаки, и Рине казалось, что здесь едва ли не более шумно, чем в городе. У берега их ждали плоскодонные лодки. Рина вошла в воду по колено и замешкалась, не зная, как забраться в раскачивавшуюся посудину. Егерь подхватил ее на руки и, легко подняв, опустил в лодку.

Весел не было, управлялись лодки шестами. Завороженно глядя на воду, вдыхая запах озера и раздавленной зелени, Рина больше всего хотела остаться в одиночестве. Нет, одной было бы страшновато. Пожалуй, можно было бы остаться с егерем. Он не сильно разговорчив и не стал бы портить ночь и всю окружающую мизансцену дурацким смехом и тупыми шутками.

Одна за другой причаливали лодки к небольшому островку где-то посреди камышей в протоках. Здесь был устроен настил из бревен, поставлены две вместительные палатки и разведен уже костер. Егеря заранее наловили рыбы и сварили уху. Приезда охотников ждали, только чтобы снять котел с огня и торжественно вылить к него – к испугу Рины и под одобрительные возгласы остальных – бутылку водки.

Никогда в жизни не ела она такой вкусной, такой потрясающей ухи! Потом мужчины курили и пили кто водку, кто виски, кто коньяк, а она отошла к самому берегу, отыскала поваленный ствол и уселась на него, глядя на озеро. Островок был крошечный, и блики горевшего за спиной костра падали на воду. Кусались комары, становилось холодно. Озеро потемнело, теперь вода была бездонно и неприятно черной. Мужчины гомонили – рассказывали истории прошлых охот, хвастались наперебой, а потом тянули жребий на завтрашнюю охоту: бумажки из шапки, на которых значились номера «бочек». Рина помнила, как Иван Александрович объяснял, что поутру всех развезут по номерам; на озере устроено несколько мест, где сделаны небольшие настилы, чтобы охотник мог твердо стоять на ногах, не боясь завязнуть в топкой почве, и где собаки могли отдохнуть. Раньше в камышах укрепляли бочки. Охотник забирался внутрь и вел оттуда огонь по поднятым на крыло птицам. Бочки давно уж не ставят, но название сохранилось.

До рассвета оставалось немного времени, и мужчины разошлись по палаткам спать. Рина сунулась было в ту, где ей оставили место, но, во-первых, там стоял молодецкий храп, а во-вторых, Иван Александрович и два генерала выдыхали такое количество спиртных паров, что она попятилась от входа и, поколебавшись, устроилась у костра. Угли тлели, подергиваясь серым, вспыхивая, потрескивая и шипя. Костер жил своей жизнью, хоть и почти замершей, но в то же время такой бесспорно вечной. Через несколько минут сзади неслышно подкрался Семеныч.

– Что не спим? – тихо пробасил он. Рина от испуга и неожиданности чуть не сверзилась в жидкую прибрежную грязь.

– Да как-то там внутри душно, – виновато улыбаясь, сказала она.

Крякнув, Семеныч нырнул в палатку, вынес ее раскладушку и устроил перед костром.

– Ложись, – приказал сурово, и Рина послушно забралась между кусачих и пахнущих дымом шерстяных одеял.

– Утром поедешь с ним на номер? – спросил егерь.

Рина кивнула.

Семеныч фыркнул и ушел.

Как ни странно, короткий сон освежил и женщину, и охотников. Рина проснулась оттого, что егеря оживили костер и вскипятили кастрюлю крепкого и сладкого чая. Завтрака не было, все вели себя очень тихо, перемещаясь по острову осторожно, словно боясь разбудить кого-то. Должно быть, они боятся разбудить уток, решила Рина. Она догадалась, что скоро рассвет, потому что вода под темнеющим и еще совершенно ночным небом опять подернулась стеклянным блеском.

Егеря, шикая на собак, погрузили животных и людей в лодки и развезли по номерам.