Крематорий

– С самолетом объяснили. Знаю теперь, из-за чего чуть на тот свет не отправился. Но я тоже русский, Серафим Прокопович. Просто предки у меня когда-то в Россию из Греции приехали – или, скорее всего, приплыли.

– Я понял, – полковник Точилин часто заморгал.

Чувствовалось, что появление столичного фотографа на месте крушения самолета он и предвидеть не мог, а потому сейчас сильно сожалел, что тот не утонул в болоте или его не порвало взрывом на мелкие кусочки. Несчастный случай устроил бы главу местного МЧС больше, чем предание гласности того, что разбившийся самолет был подорван. Поэтому Точилин во время разговора косился на фотокамеру. Ларин поспешил успокоить Серафима Прокоповича:

– Я еще ничего не снимал. Темновато было. Просто на фоторазведку вышел для съемок местной флоры и фауны. Смотрю, какой-то самолет торчит. Стало интересно, вот и подошел. Откуда, думаю, самолет в болоте взялся?

Полковник Точилин благодушно заулыбался.

– Разбился он у нас. А вам осторожней надо быть. Мне в администрации сказали, что вы приглашены на сегодняшнюю конференцию по поводу прокладывания федеральной трассы через территорию заповедника. Свою работу мы уже выполнили, так сказать, справились с поставленной задачей. Теперь никто из местной ребятни не пострадает. Могу предложить свою машину, подвезти, куда скажете. Хоть в гостевой домик, хоть прямо в город.

– От помощи не откажусь, – ответил Ларин. – Моя машина на берегу озера в заповеднике.

– Как же, и это уже знаю.

Андрей в душе поморщился, но виду не подал. Получалось, что местные власти, хоть и поверили в его легенду, но все равно опекают достаточно плотно. А это могло означать лишь одно – не зря губернатор Радьков поднимал шум насчет природного бедствия, грозящего его области. И вскоре должна была произойти какая-то хорошо подготовленная беда.

– Подбросите меня к моей машине, а уж до города я доберусь сам.

– Как скажете. – Полковник Точилин собственноручно распахнул дверцу служебного «УАЗа». – Погодка-то, кажется, налаживается. – Серафим Прокопович погладил живот и, задрав голову, глянул в безоблачное небо.

Ветер уже стих. Над лесом выкатывался яркий диск солнца. Несмотря на ранний час, оно заметно припекало.

* * *

Напарница Андрея, Маша, действовала тем временем, как сказал бы Ларин, «по своему направлению». Правда, для человека, собравшегося раздобыть доказательства преступного сговора руководства области и образцы вещества, распыленного над заповедником и пригородными лесами, действовала она достаточно странно. Но в тайной организации, возглавляемой Дугиным, методы достижения целей всегда были нестандартными.

Маша остановилась возле цветочного лотка в городе. Краем глаза наблюдала за тем, как девушка-цветочница при помощи маникюрных ножниц обновляет букет роз. Продавщица, особо не стесняясь, прямо на своем рабочем месте состригала завядшие края лепестков. Управившись с одним букетом, она принялась за второй. Прямо за этим преступным занятием ее и застала Маша.

– Девушка, милая, а чего-нибудь посвежее у вас не найдется? Так, чтобы цветы долго стояли. Поскольку вот это, – напарница Ларина провела рукой над подстриженным букетом, – меня никак не устроит.

Цветочница начала заученно, как учили ее хозяева торговой точки, убеждать покупательницу, что все цветы свежие и стоять будут в первозданном виде чуть ли не две недели.

– Цены у вас, однако, раза в полтора выше, чем в Москве. А других – не по цене, конечно, она меня не интересует, а по свежести – у вас нет? – оборвала поток косноязычного красноречия цветочницы Маша, а затем мило улыбнулась. – Мне в самом деле очень нужны розы, которые долго стоят. Я сама в цветочном бизнесе работаю, а потому в таких вещах неплохо разбираюсь. А чтобы вы сказали мне правду, возьмите от меня просто так, – в пальцах мелькнула сторублевая купюра и легла на прилавок.

Маша умела располагать к себе людей. Небольшая взятка настроила цветочницу на откровенность.

– У нас все цветы такие, подвядшими к нам их привозят.

– Откуда привозят?

– Точно не знаю. Вроде из Москвы. Потому и дороже, чем в столице.

– Что Москва родина не только слонов, но и экваториальных роз, я в курсе. Говорю же, сама в цветочном бизнесе. Вот и не могу себе позволить дарить плохие цветы. Значит, из Москвы привозят?

– Я точно не знаю, мое дело только продавать.

Маша изобразила на лице задумчивость, хотя по оперативной информации, предоставленной ей Дугиным, прекрасно знала, что на самом деле конечной хозяйкой-монополисткой всего цветочного бизнеса в области является мадам Радькова. Ведь цветы – это такой товар, что без него невозможно обойтись практически никому. Похороны, юбилеи, свадьбы, дни рождения, романтические свидания, Восьмое марта, первое сентября... А монополист имеет возможность диктовать покупателю цену. Насчет Радьковой Маша знала абсолютно точно. Но со своим предложением не могла выходить на нее лично. Это сразу бы вызвало подозрение. Следовало обставить все так, будто Машу подослала к ней сама судьба.