Кремень и кость

Тесною стала казаться Рысьим Мехам землянка.

Лесной Кот день ото дня становился угрюмее. Рысьи Меха перестал ему доверять. Зато подростку не терпелось. Ему казалось, что в пещере он найдет все, о чем слышал: и теплые большие воды, и синие раковины, и дротики неломкого дерева, и Косоглазого — того же, что и раньше, веселого юношу, с усмешкой на ярких губах и полными пригоршнями охотничьих рассказов.

После ненастья наступили погожие дни. Рысьи Меха стоял на рыжей дюне. Ветер бешено гнал прочь от берега мутные волны, сбивая тяжело, точно в гору, летящий первый журавлиный клин. Красное, без лучей, солнце опустилось до холмистой гряды, помедлило на ней и быстро покатилось в тень. В ту минуту, когда над холмами еще горел узкий осколок уходящего солнца, в мозгу охотника что-то шевельнулось, что — он не узнал ни сейчас, ни потом. Но, засыпая, он еще сохранял под сомкнутыми веками беспокойный песок заката. И вот огромные костры приснились Рысьим Мехам. Пылали они на тех самых холмах, за которыми опустилось солнце, а внизу, отражая их, стлалось бобровое озеро. Под озеро вел тесный ход, и Рысьи Меха знал, что именно там, в подводной пещере, каких не бывает наяву, лежат священные кости. Косоглазый был тут же. Он с трудом волочил сухую ветвистую ель, чтобы кинуть в костер. Рысьим Мехам стало даже во сне смешно:

— Самого сжечь хотят, а он ель тащит.

( примечание к рис.)

Захотелось крикнуть про это Косоглазому, но он захлебнулся судорожным смехом и проснулся.

— Счастье тебе в жизни, ты даже во сне смеешься, — угрюмо сказал не спавший рядом бобр.

Рысьи Меха промолчал. Мысли неслись по-ночному стремительно. Не раз в прошлые времена на холмах вокруг медвежьей пещеры пылали костры: их разжигали чужие племена, проходившие мимо поселения, предупреждая об опасности отставших. При виде сигнальных огней племя собиралось к пещере и готовилось к отпору. Иной раз по нескольку трехдневий горели костры. Случалось, что огонь перекидывался по густым травам вниз, загоралась степь, потом все утихало. Пришельцы, соединившись с отставшими, исчезали в лесу. Вот если бы разжечь костры на пути к мамонтову кладбищу, тогда отчее племя, не знающее, кем разожжены костры, не станет на пути…

И уже не во сне, как, при виде Косоглазого, волочащего ель, а наяву рассмеялся Рысьи Меха. А утром первый его взгляд был — учителю-солнцу.

XVII. Половодье

Синий, прозрачный, без единой трещинки кремень покрывал высоко раскинувшейся крышей становища трех племен и все остальные становища на земле. Жизнедавец-Охотник снова весело гнал отливающих медью небесных оленей своих. Они мчались, неистово колотя копытами, стремительно проносили свои огненные рога по кремнистому кругу. Все чаще и чаще треугольники и беспорядочные стаи птиц чертили сияющую синь живыми узорами. Над ревущими реками, над верхушками деревьев перестраивались косяки аистов; торжественные хохлатые цапли рассыпались по луговинам; позванивали на смену весенней капели малиновки и коростели; подобравшись исхудавшими тельцами, тяжело летели последние в ряду заморских гостей перепела. Еще немного — и на убыль пойдут реки.

Трудно скрыть что-нибудь на равнине. Заяц и серна иначе бегут от человека, чем от орла или от волка. Где пристанут люди, завьется дымок.

Бобры передвигались больше по ночам. Однажды на укромной прогалине им попалась олениха, ушедшая подальше от стада на время отела. Быстро поделили добычу; что не съели, унесли с собою.

Под водный шум, под птичий лет беспокойно спят весною и люди и звери. В медвежьей пещере скоро узнали, что творится неладное на равнине. Правильной разведки не вели люди медвежьего племени. Но по-двое, по-трое, как муравьи вокруг встревоженного муравейника, обегали они окрестности, забирая все более широкие круги.

( примечание к рис.)

Рысьи Меха послал Лесного Кота с подростком к бобровому становищу, чтобы еще один отряд надежных воинов вышел по его следам. Но как и в первый раз, бобрам было не до гонца; они занялись с уходом Рысьих Мехов собственными охотничьими делами. Лесной Кот ел и спал, в бездействии ожидая у озера погоды.

Бобры шли вперед не замедляя шага. Подмога настигнет. Луговой край миновали в две ночи. Осталось позади самое опасное место — река с ее открытыми берегами. Обошли широкие поймы. Снова запестрели перелески. Рысьи Меха выбрал место повыше и остановил отряд. Нужно было искать реку, о которой рассказывал Косоглазый, и пещеру. Каждый ручей был теперь рекою. Долины занесены медленно просыхающим илом.

Когда отряд устраивался на ночлег, в отдалении маячили силуэты лошадиного косяка. Охотникам было не до них. Вдруг громкий и жалобный стон раздался поблизости. Шум недолгой борьбы. Бобры громко закричали, чтобы испугать врага, хотя никто не понимал, что происходит. Шумно пронесся мимо лошадиный табун, и уже совсем издали послышались топот и сердитое ржанье.

( примечание к рис.)