Кремль-1953. Борьба за власть со смертельным исходом

Как говорит герой одного фильма, «мертвый — не значит бесполезный». Ушедшим в мир иной партийным руководителям предстояло посмертно сыграть еще одну роль в грандиозном спектакле, затеянном Сталиным.

Пригодилась и смерть Жданова. Теперь действия тех, кто его лечил, оценили иначе. Врачи, докладывали чекисты, «неправильно диагностировали заболевание тов. Жданова, скрыв имевшийся у него инфаркт миокарда, назначили противопоказанный этому заболеванию режим и в итоге умертвили его».

Вождь вспомнил списанное им в архив давнее письмо Лидии Тимашук, упрекавшей коллег-врачей в том, что они не так лечили Жданова. Мешало одно: и министр госбезопасности генерал-полковник Абакумов, и начальник управления охраны генерал-лейтенант Власик прекрасно помнили, что в свое время Сталин не заинтересовался этим письмом. Это и решило их судьбу.

Министр Абакумов вообще перестал быть нужным. Как и другие старые работники МГБ. Так же происходило и с его предшественниками. Рано или поздно наступал момент, когда Сталин приходил к выводу, что на Лубянке нужен новый человек. Абакумов и так слишком долго — четыре года — сидел на этом месте.

Всеволод Николаевич Меркулов, в свободное время писавший театральные пьесы под псевдонимом Всеволод Рокк, продержался в роли хозяина Лубянки меньше трех лет. Бывший начальник военной контрразведки Виктор Семенович Абакумов — пять. Но снятый с должности Меркулов, изрядно поволновавшись и свалившись с инфарктом, все-таки получил новую работу, а Абакумова летом пятьдесят первого посадили.

Сталин сам вынес приговор:

— Жданов убит Абакумовым.

Линия четвертая Большая чистка на Лубянке

Когда-то статный и уверенный в себе Виктор Семенович Абакумов приглянулся Сталину. После начала войны, 19 июля 1941 года, Сталин поставил Абакумова во главе управления особых отделов НКВД СССР — военной контрразведки.

Положение о военной контрразведке перечисляло задачи особистов: пресекать шпионаж и попытки диверсий, вскрывать вредительство, ликвидировать «всякого рода антисоветские проявления в Красной армии (контрреволюционная агитация, распространение антисоветских листовок, провокационных слухов)»: предупреждать «контрреволюционные проявления по всем линиям», «систематически очищать ряды армии от проникших социально опасных лиц». Это была не контрразведка в обычном понимании, а аппарат, который контролирует вооруженные силы.

В апреле 1943 года вождь вывел особые отделы из состава наркомата и создал самостоятельное Главное управление контрразведки Смерш. С этого момента комиссар госбезопасности 3-го ранга Абакумов подчинялся напрямую Сталину. 9 июля 1945 года Абакумов был произведен в генерал-полковники. В мае 1946 года вождь поставил его во главе всего Министерства госбезопасности.

Считается, что этим назначением вождь создавал противовес Берии. Но Сталин был всевластен и не нуждался в противовесах.

Лаврентий Павлович уже был отстранен от госбезопасности. В результате разделения единого НКВД на два наркомата ему досталось ведомство внутренних дел, занятое в основном использованием труда заключенных в промышленности. А в конце 1945 года он и вовсе перестал быть наркомом внутренних дел.

Сталин никогда не давал одному человеку слишком много власти. 29 декабря 1945 года Сталин подписал постановление политбюро: «Удовлетворить просьбу т. Берии об освобождении его от обязанностей Наркома внутренних дел». Своей рукой вождь дописал: «ввиду перегруженности его другой центральной работой».

Берия вовсе об этом не просил. Решение политбюро было сигналом к тому, что при очередном повороте Лаврентий Павлович может отправиться вслед за своими предшественниками в небытие. Другое дело, что он иногда играл роль передаточной инстанции во взаимоотношениях Сталина и госбезопасности.

31 декабря 1946 года заместитель главы правительства Берия сообщил Сталину:

«Представляю Вам полученные от т. Абакумова сообщения о продовольственных затруднениях в некоторых районах Молдавской ССР, Измаильской области УССР и выдержки из писем, исходящих от населения Воронежской и Сталинградской областей с жалобами на тяжелое продовольственное положение и сообщениями о случаях опухания на почве голода».

Это были письма, перехваченные чекистами. Читать их страшно.

Воронежская область, письма крестьян:

«От плохого питания жена стала отекать, сам очень слабый. Голод ребята переносят терпеливо, если нечего поесть, что бывает очень часто, молчат, не терзают душу напрасными просьбами».

«Страшный недород. Муки, хлеба коммерческого получить нет возможности, очереди тысячные, люди едят жмых (спресованные семена подсолнечника, из которого машинами выжато масло). Вот и живи, как хочешь. Страшно от голода умирать».

«Мать от голода распухла, поддержать ее нечем. Два месяца не кушали хлеба, питаемся только свеклой, да и она тоже кончается».

Архангельская область, письма рабочих судостроительного завода № 402:

«Половина здешних страдает цингой и прочими болезнями, а все это исходит от ужасных материальных условий — нехватки жиров и витаминов».