Кремль-1953. Борьба за власть со смертельным исходом

Кабинет вождя в Кремле находился на втором этаже, а квартира — на первом. Для входа в коридор, где в Кремле сидел Сталин, требовался специальный пропуск. Но никого не проверяли и не обыскивали. Затем шла анфилада комнат — секретариат, комната Поскребышева, от которого, по словам чувствительных к спиртному офицеров госбезопасности, исходил запах коньяка, и комната охраны, где всегда находилось несколько человек. Начальник охраны Власик дремал в кресле у двери.

Особая роль Власика и Поскребышева была известна.

Разные люди работали в секретариате Сталина. Одних он выдвинул на повышение, от других избавился. Только Поскребышева постоянно держал возле себя. Человек малообразованный (окончил фельдшерское училище), но исполнительный оказался идеальным помощником. Аппаратный склад ума помогал ему угадывать желания вождя, когда речь шла о внутриполитических интригах.

Должность Александра Николаевича называлась по-разному. В 1923–1924 годах он руководил управлением делами ЦК. С 1924 по 1929 год был помощником секретаря ЦК, затем его сделали сначала заместителем заведующего, а затем и заведующим секретным отделом ЦК (делопроизводство политбюро и личная канцелярия Сталина). В соответствии с новым уставом ВКП(б), который был принят на XVII съезде в 1934 году, секретный отдел ЦК переименовали в особый сектор. Поскребышев был поставлен заведовать этим сектором решением политбюро от 10 марта 1934 года.

Поскребышев рассказывал, как он руководил канцелярией: «Все документы, поступавшие в адрес т. Сталина, за исключением весьма секретных материалов МГБ, просматривались мною и моим заместителем, затем докладывались т. Сталину устно или посылались ему по месту его нахождения».

Хозяин одарил Поскребышева генеральскими погонами (хотя тот и дня не служил в армии), четырьмя орденами Ленина, сделал членом ЦК, депутатом Верховного Совета и даже председателем комиссии законодательных предположений Совета Союза. После XIX съезда (октябрь 1952 года) Поскребышев стал именовать себя секретарем президиума и бюро президиума ЦК. В первом номере главного партийного журнала «Большевик» за 1950 год появилась обширная статья Поскребышева «И.В. Сталин — великий учитель и друг трудящихся». Его обслуживали автомобили из гаража особого назначения управления охраны МГБ, который обеспечивал машинами только руководителей партии и правительства. Постановлением политбюро за сталинским помощником закрепили «кадиллак» и «паккард».

В 1939 году арестовали его жену Брониславу Металликову, врача-эндокринолога. Ее посадили вслед за старшим братом — хирургом Михаилом Соломоновичем Металликовым, который руководил Лечебно-санитарным управлением Кремля, пока его не обвинили в том, что он вместе с другими «врачами-убийцами» приложил руку к умерщвлению Максима Еорького, начальника ОЕПУ Вячеслава Рудольфовича Менжинского и члена политбюро Валериана Владимировича Куйбышева. В середине тридцатых годов Бронислава Металликова ездила в Париж и Берлин. Вспомнив эту поездку, ее обвинили в том, что за границей она встречалась со старшим сыном Троцкого — Львом Седовым…

Без матери остались две дочки (старшей было пять лет, младшей — год и три месяца). Поскребышев не посмел не только заступиться за свою жену, но и выразить сомнение в правоте Сталина, санкционировавшего ее арест. Продолжал преданно служить. Жизнь помощника вождя была слишком хороша, чтобы рисковать ей даже ради матери своих детей. Жену Поскребышева расстреляли в октябре 1941 года, когда немецкая армия стояла под Москвой. Он женился вновь.

Жены лишился не он один. В 1938 году была арестована жена члена политбюро и председателя Президиума Верховного Совета СССР Михаила Ивановича Калинина: «Под предлогом осмотра мебели, которую я намеревалась приобрести, меня на автомашине вывезли из Кремля, где я проживала. Около памятника Минину и Пожарскому в машину сел неизвестный мне человек в форме сотрудника НКВД. Я была доставлена в здание НКВД на Лубянской площади, где этот сотрудник объявил, что я арестована, после чего меня поместили в одиночную камеру внутренней тюрьмы. Ночью меня на допрос вызвал следователь Иванов и, сразу назвав меня шпионом, стал требовать показаний, с кем я была по шпионажу связана».

Следователей интересовал конечно же сам Калинин.

«Следователи спрашивали, кто посещает Михаила Ивановича, где он хранит свои служебные документы, с кем ведет переписку, о чем разговаривает с лицами, его посещающими, не посвящает ли в свои служебные дела родных и знакомых. Следствие хотело получить от меня показания, компрометирующие Михаила Ивановича».

Ее показания следователей не удовлетворили, и однажды ночью жену Калинина привели к самому Берии: «Берия начал с того, что назвал меня шпионкой, старым провокатором, и требовал показаний — с кем я работала и в пользу какого государства занималась предательством. Берия предложил женщине-следователю избить меня. Она стала наносить мне удары кулаком, а Берия ей подсказывал: «Бейте по голове».