Кремль

– А почему вместо промышленной корпорации не пригласить государственные банки, которые выдают кредиты? – не отставал Проскуров.

«Вопросы задает, чтобы потянуть время и прощупать позицию. Но почему Сазонов молчит? Может, он передумал? Непохоже».

Рашидову атмосфера совещания не нравилась, но он терпеливо объяснял, казалось бы, очевидное:

– Это не позволяют сделать нормативы Центрального банка. Да и самим банкам невыгодно входить в мегакорпорацию. Долги других участников сразу ухудшат их баланс.

«Вот в чем дело. Если бы я согласился на эту идею, Проскуров одним выстрелом торпедировал бы проект. Сразу. Банки ведь откажутся. – Рашидов даже вспотел от пронзительной догадки. – На секунду стоит расслабиться, и Проскуров, как опытный боксер, одним ударом вырубит проект. Вот это союзник! Партнер, так сказать».

– Сомнения банков понятны. Им сложно конвертировать долги в собственность. Законодательство еще не разработано, – не выдержал и вмешался Сазонов. – У вас есть возражения по существу?

– Мы свои предложения изложили в письме, – напомнил Лабинский, вовремя подыграв Проскурову. – Если уж создавать мегакорпорацию, то она должна объединять всю отрасль.

– Ваша позиция? – Сазонов обратился к Рашидову. Он уже перешел к роли арбитра, чтобы ускорить вязкое обсуждение.

– Для нас участие в широком объединении неинтересно. Господин Проскуров, к которому я отношусь с большим уважением, хотел с нами объединиться с самого начала. Подтверждал это публично. Что и как у него меняется – это к нему вопрос. И у господина Лабинского наше предложение не вызывало возражений. Он теперь тоже акционер в компании Проскурова, хотя у него и свой бизнес имеется, – уточнил Рашидов, подумав: «Даже слишком много бизнесов, и все в долгах».

– Ну, это неконструктивный разговор. Почему позиция меняется? Жизнь меняется, – возмутился Проскуров. – У вас тоже долги. Мы все в одинаковом положении.

– Да, кризис затронул и нашу компанию. В прошлом году мы были должны лишь годовую доходность холдинга. Теперь эта пропорция поменялась. Но в любом случае стоимость долга не превышает семи миллиардов долларов. Очень прилично выглядит, – улыбнулся Рашидов.

Получилось задушевно, по-простецки: «У нас все хорошо, чего не скажешь о вашей компании».

– А по моим данным, – раздался резкий голос Морева, – у вас далеко не все так благополучно. У вас уже заложено не менее двенадцати процентов акций. Поэтому вы и рассчитываете на помощь государства. У господина Проскурова более взвешенная позиция. Он не ведет переговоры с позиции силы.

Рашидов посмотрел на Морева тяжелым взглядом: «А ты куда лезешь?»

– Акции приходится закладывать. А кому сейчас легко? Но катастрофы мы избежали. Предприятия вообще не заложены. Хотя в некоторых компаниях под один кредит закладывают акции, а под другой – имущество. Ни при каких обстоятельствах мы на такие махинации не пойдем, – парировал Рашидов.

Морев побледнел. Он уже пожалел, что ввязался в разговор. Пока неясно, чью позицию поддержит Сазонов. А что скажет премьер? И какой выбор сделает президент? Олигархи попинают друг друга, а потом будут вынуждены подчиниться. И руководитель госкорпорации Чекалин помалкивает. А он часто встречается с премьером. Значит, есть сомнения.

«Не получилось договориться. Только переругались. Как их объединять, если они на этой стадии не могут найти общий язык? Значит, с каждым нужно разбираться отдельно. А уже потом сводить все к общему знаменателю». Сазонов помолчал. А потом все же обратился к Чекалину для полноты картины:

– У вас есть предложения?

– Госкорпорация поддерживает проект господина Рашидова, – неожиданно заявил Чекалин, известный своей близостью к премьеру.

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» – окончательно запутался и расстроился Морев.

Проскуров и Лабинский многозначительно переглянулись.

«Понятно, побегут жаловаться президенту», – устало подумал Рашидов.

– Давайте еще раз тщательно изучим все предложения. Особое внимание прошу обратить на финансовое положение компаний, качество долгов и активов, – подвел итоги Сазонов.

Покидая кабинет, Проскуров дружески подмигнул Рашидову:

– Ну что, расстроились?

– На троих, что ли?

– Ха-ха, хорошая шутка. Расс-трои-лись. Действительно на троих выходит.

– Ничего смешного не вижу. Скорее раздвоились. А это чревато. – Рашидов, не прощаясь, пошел к выходу.

* * *

За несколько месяцев всеобщего кризиса Глеб Владимирович Лабинский превратился из самого успешного в наиболее несчастного и обездоленного российского олигарха. Шутка ли – долгов на двадцать восемь миллиардов долларов. Однако он не терял присутствия духа. Если кому-то должен очень много, то это уже проблема не должника, а кредитора. Никто не захочет потерять большие деньги.

В моменты кризисов и обострений Лабинский обретал второе дыхание. Как правило, это действовало. Он поднимал ставки, рисковал головокружительными суммами и выигрывал, не забывая прикрыться поддержкой своих давних покровителей в Кремле и правительстве.