Кремль 2222. Ярославское шоссе

Так и пошли – по Ярославскому шоссе, которое в этом месте было перепахано многочисленными воронками от взрывов. Земля здесь была перемешана с оружейным металлом. После тяжелых боев на подступах к городу не осталось ни одной целой единицы техники – все было перемолото, как в гигантских жерновах. Российские танки и натовские ударные роботы, оружие, боеприпасы и кости погибших – все это образовало здесь особую, специфическую почву с повышенным содержанием железа, вольфрама, органики и обедненного урана.

Книжник достал из рюкзака самодельный «дозиметр» из ветки кремлевской березы. Дерево на срезе чуть светилось розовым – земля здесь заметно «фонила».

– Нельзя здесь долго находиться, – заметил Книжник.

– Вон она, опушка, – сообщил Зигфрид. – В лесу радиация должна быть меньше.

– М-да? – с сомнением процедил Книжник.

Он тщательно разжевывал «антирад» собственного же рецепта. Предложил грубую пилюлю Зигфриду, тот с сомнением поглядел на плотный шарик из тщательно перетертых трав и химикатов – и отказался. Что Зигфриду та радиация? Крепкий орешек, ничего не скажешь.

Светало. Теперь и семинаристу стало видно, как в утреннем тумане проступает граница мрачного леса. Такого ему еще не приходилось видеть. Мощные узловатые стволы в несколько обхватов, гигантские кроны и черные провалы проходов в неизвестную глубину. Растительность здесь казалась невероятно прочной, словно была высечена из камня. Клочья коры на деревьях напоминали потрескавшуюся штукатурку, любой обвалившийся кусок грозил проломить голову. Лианы, обвивавшие стволы, больше напоминали ржавые трубы древнего газопровода. Этот лес внушал ужас, от него буквально веяло холодом и мраком. В городских развалинах, конечно, доводилось видать всякое, но развалины для жителя Кремля – дело привычное.

Другое дело – лес. В старых книгах полно информации о лесах, о путешественниках, продиравшихся сквозь заросли и заблудившихся в чащах. Но то книги, а это реальность. Книжник даже представить себе не мог, что где-то на Земле сохранились настоящие леса. Он был уверен, что все они погибли еще во время затянувшейся ядерной зимы. А тут – на тебе.

Конечно же, это был не просто лес. Это – порождение Последней Войны, как и большая часть живущего на планете. Все просто: ядерная война уничтожила прежние формы жизни. Их место заняли новые – те, что сумели выжить, приспособиться, научиться выживать за счет пожирания конкурентов. Ну и конечно, свою роль внесли мутации. Не обычные мутации, с которыми когда-то экспериментировали ученые на безобидных мушках-дрозофилах. Эти мутации – порождения Полей Смерти, которые и сами по себе были вроде как мутацией самого пространства и времени. Трудно это понять и уложить в голове – ведь наставники, обучавшие его в Семинарии, сами толком не знают, что происходит за пределами кремлевских стен. Их дело – передать новым поколениям чудом сохраненные знания предыдущих поколений. То же, что стало с Землей после долгой ядерной зимы, придется выяснять самостоятельно. И он, Книжник – первый, кому удалось забраться настолько далеко от границы привычной жизни.

Путники остановились на опушке страшного леса. От границы растительности их отделяла полоса мертвой, потрескавшейся земли – словно Чащоба высосала из нее все соки на расстоянии, до которого смогла дотянуться корнями.

Шоссе уходило прямиком в гущу деревьев. Было о чем призадуматься. Даже в московских «каменных джунглях» полным-полно опасной растительности, вроде хищных лиан и ядовитых плющей, или хищных плющей и ядовитых лиан. Но там вся эта «зелень» пряталась в руинах. Здесь же из растительности состояло все – пол, стены, потолок. Даже воздух в Чащобе был ничем иным, как ее собственным дыханием.

Не только у людей вид Чащобы вызывал оторопь. Грымза, до этого смело шедшая впереди, опасливо переминалась с лапы на лапу и тихо поскуливала. Оно и понятно: крысопсина – порождение города, его развалин и лабиринтов подземных коммуникаций. Дикие леса – вотчина совсем других тварей.

– У меня у одного ощущение, что из одной ловушки мы выбрались прямиком в другую? – проговорил семинарист.

Зигфрид молча поглядел на него – и отправился вперед, под арку из тяжелых ветвей, между уродливыми толстыми стволами. Немного осмелев, за ним засеменила Грымза. Книжник нервно поправил висевший на плече арбалет и отправился следом.

Под мощными кронами стало ощутимо прохладней. Но, как ни странно, – гораздо легче дышать. Черт возьми, воздух здесь был просто чудесный – хотелось дышать все глубже, наслаждаясь каждым глотком живительного газа…

– Не увлекайся, – раздался отрезвляющий голос Зигфрида. – Чего скалишься, как пьяный?

Усилием воли Книжник заставил сползти с лица неуместную улыбку:

– Похоже, какие-то психотропные вещества в воздухе. Может, эфиры или еще что…

– Ты особо не зевай, – проворчал Зигфрид. – Не нравится мне, когда вот так тянет расслабиться. Не то это место, чтобы зевать.