Кремль 2222. Юго-Восток

— Извини Ахмеда, — улыбнулся Хасан. — Он слышит, от вас сывининой пахнет, это нехарашо. Ви ко мне в гости шли, могли грязь всякую нэ кушать, э?

Тетка с закрытым лицом принесла чайник, кружки, полную миску ягод, орехи разные. Потом принесла другую миску с горячим мясом. Пахло очень вкусно, кости мелкие, но не собака.

— Тимур, закрой дверь, — сказал толстому Хасан. — Твердислав, кушай, пажалюйста, нэ бойся, пасэчники все понюхали. Это не сывинина грязная, это барашек.

Мясо я попробовал. Дышалось после драки плохо, а жевать я мог свободно. А чо, жуть как вкусно. Ох, только тянуться за мясом больно, неужто ребро мне вояка сломал?

— Где водятся такие барашки?

— Может, тэбе покажу. Мине сказали, ти побил Дырку? — опять улыбнулся Хасан.

— А чо, нельзя?

— Нэ мое дело. Ти знаешь, он у меня в приказчиках бил. Нэдолго, когда Ваха погиб. Патом я Дырку выгнал. Патаму шта пьяный был.

— Ага, Дырка всегда пьяный! — Я зажевал мясо мочеными яблоками. В пузе забулькало, как на болоте. — Те чо надо, маркитант? Говори прямо.

— Прямо и гаварю. Иди ко мне в приказчики. Оба ви.

Ешкин медь! У меня изо рта чуть взад яблоки моченые не повыпадали. А Голова хрящом подавился. Ясное дело, я стал его спасать, а чо, друг же! Хотел его маленько по спине постучать, ну чтобы взад хрящ полез. А Голова от меня ускользнул, сам кашляет, глазья красные пучит, а мне не дается. Хасан тоже испугался, с другой стороны рыжего ловит.

— Стой, — кричу, — ща я тебе маленько стукну и вылечу!

— Не-е, не-ее, — хрипит рыжий. — Ха-хассан, не давай ему… кха-кха… меня бить, не давай…

Тут мы его словили, и я его вылечил. За ногу одной рукой поднял, по спине настучали. Сплюнул Голова, улегся, глазьями шевелит.

— Дурилка ты, хоть и умный, — говорю, — Хасан, дай ему воды, что ли.

— Хасан, если подавишься, Славке не давайся, — рыжий сам еле жив, а еще шутки шутит, — Славка так двоих с Асфальта по спине вылечил. Лыбятся теперь тока, к работам боле непригодные…

Очухались кое-как, доели, миски облизали. Я на Хасана смотрю — врет или смеется.

— Платить буду золотом. Или товаром с таможни. Слышал, сыколько я приказчикам плачу?

У меня внутрях все маленько задрыгалось. Товары с таможни… самому выбрать на ихних складах то, что так нужно Факелу!

— Слыхали мы, — небрежно сказал я. — Дык… какой из меня приказчик? Ты же знаешь, я дьяку сын.

— А я чито, Назару разве враг? — Маркитант щелкнул пальцами. Тимур побежал, с ним еще один, принесли один ящик длинный, другой — короткий. Внутрях длинного ящика — сталь, я сразу почуял. И Голова почуял, оживился.

— Ми ямы для Факела рыть нэ будем, но я Назару нэ враг, — повторил торговец. — У Факела свои дела, у нас свои. Если ми ямы рыть пайдем, кто товар павезет, а? У меня адин приказчик сейчас, Ахмед, наверху сидит. Жениться хочет… и силы в нем мало.

— А во мне чо, много?

— В тебе много. Ти сегодня харашо дрался. Если би плохо дрался, зачем мине такой приказчик?

Хасан заулыбался, и тут меня точно пчела в зад клюнула:

— Маркитант, так это ты их подослал?!

— Э, зачем так гаваришь? Разве можно кио подослать, а? Разве они мине солдаты?

Я стал прикидывать, как выбраться. Тут и до Головы дошло:

— Хасан, я на базаре не первый год хожу. И с кио лялякал. Не полезли бы они на нас. Это ты их со Славкой стравил!

— Слюшай, зачэм так? — закудахтал торговец. — Твердислав, кушай, кушай. Будем тихо гаварить. Зачем мине тебя обманывать? Кио пришел, сказал — хочу адин весч в Поле Смерти прожечь. Кио сказал так — Хасан, пагавари, пожалуйста, с пасечником, он с нами гаварить не хочет. Пасечник гаварит, что очен опасно стало в Пепел ходить. Даже за балшой деньги не идет. Ти знаешь, Твердислав, ко мне все приходят, я вопрос могу решать. Я сказал — харашо. Я поговорю. Мине денег за разговор не надо. Мине очен приказчик нужен. Кио сказал — харашо, ми проверим, как этот хомо дерется. Твердислав, тебя никто силно бить нэ хотел…

— Ну ты и гад, — только и сказал я. — И чо теперь, проверил?

— Вот тебе подарок, — Хасан положил возле меня кожаный подсумок, набитый монетами. — Это Рустем маладец. Все против тебя ставили, он адин поставил за то, что бой не закончится. Все твое, мине на тебе заработать нэ надо.

— Славка, давай дослушаем, — рыжий меня чуть не насильно взад усадил. Остыл я маленько. Ладно, думаю, чо, все равно монетки в казну сдам. Все в казну Факела идет, себе нельзя оставлять, это вроде как родной дом обокрасть.

— А он тогда чо? — Я указал на Голову.

Тот жадно так на ящик оружейный облизывался, а сам снова кость грыз. Тощий, а ненасытный, ага.

Ящик был новый. Редко маркитанты старые привозят, до войны сбитые. Из них труха сыплется, дерево все в дырках. А этот — кривой, в сколах от топора, зато новый.

— Чито, хочешь посмотреть? — Хасан ласково погладил ящик. — Пакажу.

Внутри на куче опилок лежало длинное, в масляную дерюгу завернутое. Тимур развернул, вытащил. Ешкин медь, у меня язык во рту застрял. Хочу сказать, да не могу!

— Это «Печенег», — Хасан заурчал довольным кошаком. — Выстречал такой? Пулемет, намного лучше «калаша». Там ленты, дывести патронов в каждой.