Кремль 2222. Юго-Восток

— Да неохота вам продавать, — сказал я. — Чо-то больно вы воду мутите. Я другого покупателя нашел. Он нас дурить не будет.

Ясное дело, просто так я лялякал, вроде как дразнил его. Но Хасан еще быстрее забегал, задергался, траву курить бросил.

— Гыде же я вас обманул, э? Доспех тебе дарагой принес…

И снова я ляпнул наугад. Ну чо, видать, день такой удачный, снова я угадал.

— Обманул, что холерная земля против нео годится, — сказал я. — Теперь я знаю, для чего она.

— Что ты за нее хочешь? — нахмурился Хасан. Зацепило его, ага. И на отшельника косится, такое зло его взяло, что наш судья лишнего наслушался. А тот знай себе сопит, в уголке греется. Мне вдруг показалось, что наш однорукий гадальщик — самый опасный человек в контейнере Хасана. Не знаю, почему так подумал, тихо слишком сидел он, что ли. На то я и охотник с детства, чтоб издалека чуять.

— Э, Хасан, пагади, ничего нэ добавляй! — влез Рустем. — Договор честный бил, да? Оплата за товар у Чича. Если факельщик нарушает договор, ми ничего не платим.

— Хасан, гони чумазых, — подал голос Тимур. — Нэт в лудях чести никакой…

— Я сказал, что хочу. Один фургон в караване — наш. В общую долю. Если теряем мы — теряют все.

Рустем зубами аж заскрипел.

— Это кто про честь ляля? — заржал над Тимуром Голова. — Это ты, Тимур, в прошлом годе нашим на базу гнилую шерсть продал?

Тимур запыхтел, но заткнулся.

— Ну что, красавчики, долго рядить будете? — проснулся отшельник. — Либо пошли, либо меня девки ждут, на женихов косточки раскинуть…

— Если в долю возьму, карту принесешь? — Хасан стал так сильно дергать себя за бороду, что я испужался — с ушами вместе оторвет.

— Такого обещать не могу, — сказал я. — Вдруг нет никакой трубы и никаких карт? Вдруг мыши давно съели?

— Харашо, шайтан! — Хасан опять забегал. Присел возле Чича. — Э, уважаемый, как такое записать, нэ пойму. Можешь такой договор записать?

— Могу что угодно записать, — покивал отшельник. — Но сперва надо сделку завершить. Пойдем посмотрим на вашу желчь.

— Это как мы пойдем? — задергался рыжий. — У меня нож один, остальное в карантине пожгли. И меч у Славки забрали…

— Ми вас будем охранять, — погано улыбнулся Рустем.

— Тогда пойдем к Гаражам, пока не стемнело, — сдался я. — Только вы все идите следом, нам кой-чо обсудить надо.

— Э, пожалюйста, обсуждай сколько хочешь, — засмеялись торговцы.

Вышли мы с рыжим из контейнера, поперли в обход Базара, чтоб никто знакомый не встретился. Маркитанты следом плетутся, бормочут на своем, за ними — Чич с худосочными учениками, у каждого на спине — тяжелый узел. Ну чо, глядеть на них смешно, какая там охрана, еле наш гранатомет несут!

— Чо думаешь, Голова?

— Не возьмет в долю.

— Я так и знал.

— Дурит он нас.

— Мне так тоже кажется. Но пушка и гранаты-то у Чича. Отшельник же не обманет?

— Отшельник никогда не обманывал. Всегда честно судил.

Я вспомнил мертвого ученика в паучьем коконе. Наверняка рыжий тоже вспомнил.

— Может, сменяем желчь на гранатомет, как прежде договорились, и все?

— Тоже неплохо. А дальше? Подарим Факелу? Перед дьяконом повинишься и пойдешь поросей кормить? Варварку замуж возьмешь?

— Щас башку в плечи вобью, — посулил я. — И вообще, ешкин медь. Ты чо меня отговариваешь? Может, сам глаз на Иголку положил? Дык я тебе глазья живо повыдергаю.

Думал я, он заржет, как всегда, прибауточки свои начнет. Но Голова не заржал, я даже малость напужался. Не стал он ржать, травинку жует и плюет, жует и бровями шевелит. Тут меня словно холодной водой окатили.

— Голова… ты чо? Я пошутил. А ты чо, серьезно, что ли?

— Славка, отстань, — а сам глаз не кажет.

— Погоди, постой. Ты ж ее пару раз видал всего, а я ее с Пепла спасал… — стал я такую ерунду лопотать, самому стыдно. — Голова, ты же мне друг. Так же нельзя…

— Слава, заметали, — рыжий, точно еж, иголки выставил. — Хочешь жениться, давай. Я-то что? Я тебе не отец. Только ты зря на дьякона валишь. Тебе она и без дьякона не достанется. Я, пока у пасечников больной лежал, ляляки их послушал. Папаша ейный, фотогеничный больно, дочку за чумазого не отдаст.

— Потому я и нанялся. Чтобы с Факела уйти. Не дадут мне там покоя, женят на вдове. В охотники не пустят.

— Эх, Славка, не хотишь ты меня слушать. Хасан на склады к себе не пустит, вывернется. Сам знаешь, чужие мы для них.

— А как бы ты сделал? — Я глядел на горы контейнеров, по ним бегали дикие собаки. От лавки нео как всегда тянуло горелым мясом. Где-то пели заунывно, дергали струну.

— Была бы моя, я б ее увел, увез бы, — Голова отвернулся, тоже стал на пустошь смотреть. — Ты глянь, какой осьминог здоровый ползет! Небось такой курицу надвое порвет!

— Голова, кончай мутить. На хрена мне твой осьминог.

— А? А я чего? Я ничего, просто говорю…

— Не просто ты говоришь, ешкин медь. Ты думаешь, я из-за девки с ума сошел? Я все равно тебе друг. Если ты пойдешь искать Кремль, я тоже пойду. Ты думаешь, я ничо не понял про щитовую? Ты ведь лучше меня старый бункер знаешь. Знаешь, что есть закрытые двери.