Кремль 2222. Ховрино

Ржавые куски арматуры раздирали плоть Бора, но он не обращал внимания на боль. Теперь ему было проще ломать и гнуть стальные штыри, высвобождая свое тело из страшной ловушки.

Вормы, от увиденного впавшие в ступор на несколько мгновений, сорвались со своих мест. Мясо не желало становиться их пищей, и нужно было срочно пресечь это безобразие.

Но срочно не получилось. Бор уже высвободился из ржавых оков и рухнул на спину.

Кровь тонкими, вялыми струйками текла из широких ран. Уникальный организм, истратив практически все ресурсы, не успевал восстанавливаться так быстро, как раньше… Но все-таки восстанавливался!

Сил не было. Никаких. Вообще. Мир плавал перед глазами, словно больницу наполнили мутной болотной жижей, и теперь Бор смотрел через призму грязной воды. Но, несмотря на отсутствие сил, нужно было двигаться! Не ради себя, нет. Ради Лии, которая осталась там, наверху, окруженная грязными вормами.

И Бор совершил невозможное – заставил свое измученное, израненное тело подняться на ноги.

Но этого было мало. Потому что на него, оскалив щербатую пасть, бежал ворм, занося над головой обитую железом дубину.

Выдергивать из ножен ДВ-2 было поздно. Да и не получится сделать это быстро, того и гляди, поторопившись, уронишь единственное оружие. Оставалось лишь одно – очень постаравшись не упасть, сделать шаг навстречу удару, боднуть головой руку ворма, сжимающую дубину, после чего повернуться – и толкнуть противника на те самые прутья, от которых Бор только что с таким трудом освободился сам.

Ворм, не ожидавший от израненной жертвы встречной атаки, поскользнулся на залитом кровью полу – и рухнул на обломки стальных штырей, торчащие во все стороны. Раздался вопль, полный боли, вслед за которым послышался хруст разрываемой плоти. Арматурины, залитые не успевшей свернуться кровью Бора, насквозь пронзили тело ворма – мокрая сталь легко входит в сырое мясо…

Третьему ворму, стоявшему дальше всех, пришлось обогнуть разрушенную колонну, что дало Бору одну лишнюю секунду. Невеликая фора во времени, но вполне достаточная для того, чтобы, сосредоточившись, сжать пальцы на рукояти ножа и вытащить его из ножен.

Каждое усилие давалось с неимоверным трудом. Израненный организм отчаянно сопротивлялся любому движению. Но Бор двигался, вопреки всем законам природы. Потому что только так, вопреки всему, и совершаются настоящие подвиги.

Осознав, что беспомощная жертва только что убила двоих товарищей, ворм застыл в нерешительности. Позвать других на помощь? Но тогда вообще может ничего не достаться. Сородичи навалятся кучей, и через несколько минут от аппетитной горы мяса останутся лишь голые кости. А гора-то эта шатается, того и гляди рухнет на пол…

И ворм решил рискнуть.

За его спиной в кожаном чехле торчали два метательных копья. До того, как ворма захватил ховринский шам и превратил в куклу, он был хорошим охотником, способным с одного броска завалить тура. Что уж говорить о беспомощном, израненном хомо, который едва стоит на ногах?

Наконечники дротиков были заточены под гарпун, то есть имели зубья, похожие на загнутые внутрь клыки жука-медведя. И веревка к каждому копью привязана. Удобно очень. Поразил жертву, накинул петлю на ближайшее дерево, и пускай пока еще живое мясо дергается, пытаясь освободиться от гарпуна. Рану расширяет, силы теряет. А ты стоишь себе и ждешь, когда добыча ослабеет настолько, что можно будет не подвергая себя риску подойти и вонзить нож в ее сердце, мгновенно прервав жизнь безвольной жертвы.

Ну, ворм и метнул копье, целя в сердце раненого хомо. И очень удивился, когда тот, махнув рукой, отбил дротик обухом своего ножа. Движение было вялым, но, как оказалось, эффективным.

«Случайность!» – пронеслось в голове ворма.

Им уже овладел охотничий азарт. Хозяин оставил его голову на время, предоставив кукле возможность развлечься самостоятельно. Кто ж упустит такую возможность?

Ворм выдернул из-за спины второе копье. Вот теперь он точно не промахнется, только подойти надо поближе. Здоровенный хомо вот-вот грохнется на пол и сдохнет сам, а в такой охоте нет никакого удовольствия. Гораздо интереснее убить самому, а потом хвастаться перед сородичами, великодушно позволяя им жрать наименее привлекательные куски своей добычи.

Сделав три шага вперед, ворм широко размахнулся и изо всех сил метнул копье. Его аж слегка занесло вперед от усердия, но это не страшно, когда полностью уверен в результате броска.

Однако результат оказался неожиданным.

Полуживой хомо выставил вперед огромную ладонь. Гарпун вошел в нее на две трети – и застрял напрочь.

Ворм слегка растерялся от такого оборота событий, а от того, что последовало дальше, – и подавно.

Не обращая внимания на боль, хомо медленно сжал кулак. Древко гарпуна хрустнуло – и осыпалось вниз длинными щепками. А в окровавленной руке здоровяка остался обломок деревяшки с привязанной к нему веревкой.

Второй конец веревки был привязан к поясу ворма. И это стоило ему жизни.