Кремль 2222. Крылатское

Я хочу объяснить этому дураку, что мне и без того здорово. Что я в полной нирване. Тьма – мягкая, как одеяло, она бережно укутывает меня, защищает, баюкает. Как можно променять блаженное состояние неги на грубость и жестокость, в которых я дотоле пребывал? Прости, маркитант! Прости, отец! Прости, Варя… Варя?! Стоп, а как же она? И как я без неё? Если бы мы могли разделить эту тьму на двоих… Я хочу вновь прижать Варю к себе, хочу любоваться её глазами, целовать, обнимать, говорить до рассвета!

Мой мир, я иду к тебе!

– Ай! Зараза! – С моих губ полетели ругательства и проклятья.

Никогда бы не подумал, что пробуждение может оказаться столь невыносимым. Было больно, жутко больно, меня словно рвало на части, перемалывало в мельничных жерновах. Раскалённые иглы впивались в мою плоть, тысячи пчёл жалили бренное тело.

– Молодец, Нечай! Терпи! Сейчас легче будет. Вот, попей.

Что-то холодное коснулось моих губ, я заставил себя разжать рот. Сделал глоток, второй… Мать моя женщина! По стенкам пищепровода потекла лава от только что пробудившегося вулкана. Она жгла меня изнутри.

– Ничего страшного, – увещевал меня голос проводника. – Потерпи немного… Всё пройдёт.

– Маркитант, сука! Я убью тебя! Слышишь! Убью!

– Вот и хорошо. Обязательно убьёшь, но только попозже…

Сознание вновь провалилось в бездонный колодец. Но теперь моё пребывание в нём уже не было идиллическим. Я стал гостем, инородным телом, которое хотели извергнуть.

Так оно и произошло. Я очнулся на рассвете, отдохнувшим и полным сил. И что самое загадочное – рана перестала меня беспокоить. Более того, она уже и выглядела по-иному. Начинала затягиваться наполовину.

А вот маркитант смертельно устал. Он караулил всю ночь и выглядел призраком, готовым рассеяться при первых лучах солнца.

Рассмотрев моё плечо, он только покачал головой.

– Это, наверное, регенерон помог, – предположил я.

– Откуда у тебя регенерон? – заинтересовался проводник.

– Подарок. Я его использовал сразу после катастрофы с самолётом.

– Ну-ну, – протянул маркитант, но в голосе его слышалось сомнение. – Регенерон, говоришь. А ты про побочные действия слышал?

– Какие ещё побочные действия?

– Да такие. После него волосьё и ногти растут с сумасшедшей скоростью, а у тебя что было, то и осталось. Не в коня корм пошёл, только зря спецсредство истратил.

– Так ведь я ж исцелился! – справедливо заметил я. – А то, что ничего не отросло, так может, это ещё и зобух помог. Зря я его на рану прикладывал, что ли?!

– Ну да, со всех сторон подстраховался, – ухмыльнулся собеседник. – Только сдаётся мне, что ни спецсредство, ни цветок волшебный тут ни при чём. В тебе дело.

– Не темни, пожалуйста.

– Скорее всего, ты не так прост. Тем более, твой отец бывший кремлёвский дружинник…

– Угу. Ещё скажи, что меня в поликлинику надо сдать… для опытов, – хмыкнул я.

Не знаю, откуда взялось это выражение, но в Комплексе его употребляли часто, при этом улыбаясь, будто в неведомой поликлинике и тем более в опытах могло быть что-то хорошее.

– Определённое зерно истины в твоих словах имеется, – улыбнулся проводник. – Будь я специалистом в этом деле, обязательно взял у тебя десяток-другой анализов, но… Придётся потерпеть до лучших времён.

– Знаешь, – потупился я, – ты меня извини, если что… Я ругался на тебя, убить грозился. Ты в голову не бери… Это я от боли… Душу отводил.

– Проехали, – сказал он. – Ты лучше пальцами пошевели и рукой подвигай. А я посмотрю.

Под его пристальным взглядом я проделал несколько манипуляций, убеждаясь, что и впрямь резко пошёл на поправку. Состояние не было идеальным, но обузой я быть перестал.

– Лоб у тебя нормальный, холодный… Спала температура, – маркитант заговорил как заправский лекарь. – Та-а-ак. Тут болит?

– Не-а.

– А тут?

– Тоже нет.

– Здесь?

– Чуток. Самую малость.

– Да, – задумчиво почесал он затылок. – Круто ты, брат, регенерируешь! Может, если тебе ногу оторвать – вторая вырастет?

– Надеюсь, пробовать не собираешься?

– Без меня найдётся кому, – улыбнулся он. – А так… Повезло тебе, паря. С организмом повезло. Другой на твоём месте либо с месяц ещё бы валялся, либо подох уже. Зато ты – как огурчик.

– Ещё повоюем, – резюмировал я.

– Ага, – согласился Василий. – И девок полохматим. У тебя зазноба есть?

– Имеется, – сдержанно ответил я, мысленно посылая благодарности Варе. Ведь это она (не без помощи маркитанта, конечно) помогла мне вернуться с того света.

– Не одна, наверное?

– Одна, – выдохнул я.

– Ну и дурак.

– Почему? – обиделся я.

– Потому! Кругом столько баб разных, а ты на одной зациклился. Себя радостей лишаешь.

– Я раньше тоже так думал. А потом… К девушке присмотрелся, понял, что без неё не могу. А она без меня.

– Любовь, – произнёс маркитант. – Страшная штука. Прямо как танк. Кстати, о танках. Поскольку самолёта больше нет, танк бы нам пригодился. У вас, в Крылатском, танка, случаем, нигде не завалялось? Я после Горыныча вашего ничему не удивлюсь.

– Чего нет, того нет, – признал я.

– Обидно. А то бы как Данила[2] с ветерком да на танке аж до самого Кремля прокатились бы.

– Данила? А кто это такой? – заинтересованно вскинулся я.