Кремль 2222. Марьина Роща

– Никакое это не небесное копье, дурачок. Это – ракета!

– А что такое ракета?

– Космический корабль. Такие строили наши предки. Давно, до Последней войны, когда куча придурков погубила планету.

– Ма, а что такое…

– Тсс!

Отца, кстати, убили роботы. Случайно. То ли он сам попался, то ли кто-то подставил, мать не рассказывала. Вот бы спросить!

– Ма!

– Тсс! Тихо, сынок.

Мать быстро зажала рот сына ладонью, и, гладя ребенка по голове, осторожно глянула в оконный проем.

Лучше б она этого не делала!

Снаружи тотчас же послышались вопли и глухое рычание. Заметили! Заметили, проклятые дикари-людоеды. Ну, что уж теперь…

Без лишних слов мать подхватила на руки сына:

– Бежим!

– Ма, я сам могу…

Он и бежал сам. Мать не могла нести его долго, просто тащила за руку. Впереди бежал сестра. Веселая длинноногая. Ей хорошо бежать – с такими ногами. Да и все ж не пять лет – двенадцать.

Она и углядела провал:

– Ма, Ждан! Сюда!

Нырнув в черное зево провала, они затаились, и Ждан явственно слышал отчаянное биенье сердец. Чувствовал, как дрожали сестра и мать, и страх – липкий животный страх – вползал в его душу.

– Ма, они ушли, кажется…

– Выходим…

В подвале жили чудовища. Всякие. Но, главным образом – плотоядные. Туда было нельзя, можно лишь чуть-чуть пересидеть, и…

– Мама!!!

Никуда дикари не ушли! Просто затаились, и теперь, выскочив из-за бетонных плит, с хохотом преследовали добычу. Где-то невдалеке за развалинами шумели листвою деревья. Обычный мирный лес, не кровососный. Кабы до него добежать…

Туда беглецы и бросились, чувствуя, как, торжествуя, несется позади погоня. Дикари, людоеды, нелюди! Ой, как они быстро бегут… страх, липкий страх снова заполз в душу Ждана…

Он продержался дольше всех. Видел, как настигли сестру, а потом – мать… и сам упал, споткнувшись о плоский камень, так, что все померкло вокруг, а перед глазами закружились забавные зеленые искорки…

* * *

Он очнулся от смеха. От громкого бурного хохота, от которого не проснется разве что мертвый.

Дарг открыл глаза: вокруг него стояли веселящиеся воины. Гамм, Хойра и прочие. Конечно же, Гамм хохотал громче всех, даже рыгал от удовольствия. С чего б это они, интересно? Ах, да…

– Славно ты бегаешь, дружище! – сквозь смех бросила Хойра. – Сильно ушибся?

– Да не думайте – мозги не зашиб!

Поднявшись на ноги, десятник захохотал вместе со всеми. Почему бы и нет? Что еще делать-то, плакать, что ли? Или обижаться? Так на обиженных воду возят, как говорили до Последней войны. И вообще, над собой смеются только сильные духом – пусть все это видят, пусть.

– Нет, а здорово я завалился! – разразившись хохотом, Дарг хлопнул себя по коленкам. – Прямо лбом треснулся… непонятно только, обо что.

– Вот об тот камень, – хохотнув, показала Хойра. – На лбу-то вон, синяк! Большой такой, здоровский.

«Здоровский» – это было слово тварров. Означало – хороший, отличный, или что-то типа того. От слова «здорово».

– Надо подорожник приложить.

– Пустяки, – отмахнувшись, Дарг вдруг обвел воинов тревожным взглядом. – Вы что ржете-то? А робот?

– А нет его, ушел, – отозвался кто-то из молодых. – У «савеловских» недавно сирены выли. Небось, что-то стряслось, ага.

– Ну, раз ушел, пора и нам поторапливаться, – придя в себя, Дарг вновь почувствовал себя командиром и тут же спросил про беглянку. Спросил, сам себе удивляясь, потому как вдруг почувствовал жалость, даже захотел, чтобы та женщина сумела-таки сбежать, спаслась, спряталась…

Ага, не тут-то было!

– Конечно, мы поймали ее, – безразлично доложил Гамм. – Хотели убить, но… великий Тварр ведь приказал доставить живьем детенышей и самок.

– Хорошо.

Удовлетворенно кивнув, Дарг приказал возвращаться к временному укрытию. Воины тут же собрались, пинками поднимая с земли пленных…

– Четыре самки, – довольно порыгивая, считала Хойра. – И десять детенышей. Здоровский выйдет пир, ага!

– Жаль, всех нам съесть не позволят, – стоявший рядом Гамм плотоядно облизнулся. – А я б съел!

– И я б съел!

– И я…

– А перед тем как съесть…

Вытянув длинную волосатую руку, Гамм шлепнул по бедру полуголую пленницу, избитую в кровь… ту самую златовласку:

– Чур, эта моей будет!

– Гамм, а тебе не много?

Воины снова захохотали, да так и шли, с пересмешками, всю дорогу со смаком обсуждая достоинства пленниц. Хорошо хоть путь был коротким, распалиться не успели, иначе б, не исключено, набросились бы на женщин всем скопом. Дарг бы разрешил… и сам бы с удовольствием поучаствовал… Раньше. Но, почему-то, не теперь… Не давала покоя та самая златовласка. Жаль, что она не сбежала, жаль.

Жалость считалась у тварров (да и у всех нео) делом постыдным, таким же стыдным, как трусость, и Дарг, как мог, гнал от себя это внезапно возникшее чувство. Гнал, но, почему-то, так и не смог прогнать до конца.

* * *

В честь славной победы в Марьиной Роще был устроен пир! Марьина Роща – так еще с древних, до Последней войны, времен назывался район нынешнего обитания тварров. То ли в честь какой-то знатной дамы, то ли – в честь кровожадной разбойницы, никто из нео точно не знал, да, честно сказать, и не интересовался. Мало ли что как называется? Кому какое дело.