Кремль 2222. Одинцово

Сияна кивнула. Мара затравленно огляделась. И снова без своего дара она почувствовала себя как никогда нагой и уязвимой. Вспомнилось полчище безжалостных бронированных чудищ, которые следовали за «Аконкагуа», словно привязанные. «Улучшенный радионейронный интерфейс», – проговорила Мара про себя замысловатое сочетание слов, которым Майк Хадсон называл свое изобретение, позволявшее брать под контроль биороботов, оказавшихся в поле действия этого устройства. Неудивительно, что Сияна определила Майка, как еще одного телепата. Удивительно, что она вообще его почувствовала. Это могло лишь означать, что Майк и его роботы-монстры находятся где-то неподалеку. Но зачем они здесь?.. Какого подвоха ждать от этой противоречивой силы?

Оказалось, что, пока она думала, подошли Слава и перепоясанный крест-накрест патронташами Кузя. У обоих был потерянный и удрученный вид.

– Шайнов поддерживают телепаты, – выпалил, тяжело дыша, технарь. – Они влезают нам в головы, насылают всякий бред…

– Они же выступают корректировщиками огня, – сказала Мара, дав понять, что уже в курсе проблемы.

– Да, – Слава посмотрел на руки, испачканные кровью Припоя, а потом снова поднял взгляд на девушку. – Ты можешь что-то сделать? – почти с мольбой спросил он. – Этот противник нам не по зубам…

Мара покачала головой и прикусила губу, чтоб не разреветься. Она ничего не могла. Она была бесполезной. Если только… да, это могло сработать!

– Я знаю, кто может помочь!

Затем что-то тяжелое с оглушительным грохотом врезалось в стену корпуса, и цех погрузился в пыльную мглу.

– Почему замолк пулемет? – спросил Лан Шестипала. Воин из Власихи пожал плечами. Палыч успел заменить «Вихрь» на АШ-12, автомат с компоновкой булл-пап смотрелся в его руках одновременно и экзотично, и грозно, словно какой-нибудь редкий нездешний жук-мутант.

– Почему не стреляет пулемет? – спросил Лан у Гаврилы Никифоровича.

– А я почем знаю! – сварливо отозвался командир ополчения. – Заклинил, наверное!

Лан сплюнул пересохшим ртом, затем кинулся к лестнице, ведущей на забрало стены. Когда он поднимался по ступеням, мимо него пролетел ополченец с размозженной фузейной пулей головой. На стене было жарко, воздух превратился в отвратительную смесь из пороховых газов, испарившейся крови и прочих жидкостей человеческих тел. Верхняя часть частокола обросла вонзившимися стрелами, бревенчатый настил под ногами был предательски скользок.

Первые шеренги шайнов подступили почти к забору. Лану показалось безумием, что кавалерия идет на укрепления, в которых нет брешей, и ворота пока что на месте. Подойдут они к частоколу вплотную, и дальше что? Развернутся и поскачут восвояси?

Две шеренги всадников действительно резко, но слаженно, развернулись под прямым углом и помчались в разные стороны, гикая и паля из пистолей и луков. А вот шайны из следующих шеренг поступили иначе. На полном скаку они встали на седла своих скакунов. Оказалось, что с такой высоты они уже могут дотянуться до верха частокола. Им не нужны были осадные лестницы и веревки с крючьями-кошками: уцепиться прямо руками за остроконечные бревна, прыгнуть, подтянуться – и вот они уже на забрале. При этом их непрерывно прикрывали огнем следующие шеренги и боевые фургоны.

Лан и прочие защитники поселка слегка обалдели от такой смеси наглости и прыти. Нескольких шайнов тут же забили топорами, нескольких – сбросили обратно, под когтищи их же фенакодусов. Прорвавшийся неприятель не стал ввязываться в бой на забрале, а кинулся дальше – с частокола на лучников, не готовых к рукопашной и еще больше опешивших, когда им едва ли не на головы посыпались визжащие шайны с мечами наголо.

За первой волной «ловкачей» последовала вторая, а потом – третья… Бой шел уже и на стене, и среди ближайших построек поселка. Лучники побежали, шайны преследовали их, рубя головы направо и налево.

Лан перевесил «Ремингтон» на спину и взялся за меч. Рядом размахивал топором Гаврила Никифорович. Сталь гремела об сталь, в ушах звенело от боевого клича неприятеля. А пулемет на крыше завода продолжал молчать…

Лан рычал, как крысопес, непрерывно нанося удары или отбиваясь. Шайны сражались будь здоров – отважно, умело, правда, подло: так и норовили обойти оборону хитрым финтом или подрубить ноги, а зазевавшимся ополченцам они без зазрений совести всаживали клинки в спины.

Шестипал поднялся на сторожевую башню возле ворот. Его АШ-12 несколько раз грозно рявкнул одиночными, выплевывая крупнокалиберные пули, которые прошивали неприятеля навылет. Однако Палыча интересовали не всадники и не вражеские воины, которые пытались укрепиться на забрале. Палыч положил глаз на боевые фургоны, их безнаказанная пальба и продвижение вперед действовали ему на нервы.