Кремль 2222. Петербург

Дело в том, что у «скорпиона» не было ярко выраженных глаз, рта, дыхательных ходов или каких-то других заметно уязвимых зон. Одна сплошная броня, как у башни танка, лишенной амбразур или каких-то других заметных отверстий. Отличное решение конструкторов. Куда ни сунься, везде броня, не подступиться. Тем не менее, любой биоробот вынужден питаться, стало быть, пасть у него должна быть по-любому. Даже если глаза ему заменяют какие-нибудь микрорецепторы, микровидеокамеры или еще какая-нибудь высокотехнологичная хрень, жратву ему куда-то пихать надо. Другое дело, что отыскать в головной части «скорпиона» ротовое отверстие было очень непросто – все сплошь прикрыто бронещитками. То есть, как говорится, надо точно знать, где оно расположено.

Анья знала точно.

Другое дело, что для мощного робота струя раскаленного свинца оказалась не фатальной. Неприятной, конечно, но не смертельной. Послышался скрежет. Автомат вырвало из рук девушки, и в следующее мгновение «скорпион» выплюнул ППС, ствол которого теперь был просто смятым, бесформенным куском металла.

Но для того, чтобы выплюнуть автомат, роботу пришлось на мгновение раздвинуть защитные бронепластины на тупорылой морде и приоткрыть пасть…

Бывают мгновения, когда время останавливается и в твоей памяти навечно отпечатывается потрясающий кадр, вырванный из непрерывной киноленты твоей жизни. Если когда-нибудь появится технология, способная распечатывать на бумаге яркие картины, взятые из памяти, из недавних я распечатал бы две. Наш бой на болоте, когда мы с Аньей отбивались от чудовищ, собиравшихся ее сжечь…

И вот эту.

Девушка, выдирающая чеку из гранаты, и ужасный робот с раскрытой бронепастью и растопыренной клешней, занесенной над головой прекрасной воительницы.

Но ударить второй раз «скорпион» не успел. Возможно, ему неудобно было бить из положения лежа на спине. А может, просто Анья оказалась быстрее стальной биомашины, созданной для убийства. Так или иначе, но девушка швырнула гранату в щель меж раскрывшихся на мгновение бронированных щитков, после чего вполне профессионально ушла в перекат, уходя от удара гигантской клешни.

Который расплющил лишь и без того искалеченный ППС, валяющийся на полу.

А потом внутри сучащего ногами робота глухо хлопнуло.

Скорпион дернулся, нереально изогнулся, практически став на «мостик», – и вдруг разом обмяк, рухнув на остатки деревянного пола. Местами из-под бронещитков «скорпиона» потекла густая жидкость, цветом напоминающая вишневый сок, разбавленный изрядной порцией гноя.

– Все хомо уязвимы, – раздался сдавленный голос позади меня. – Даже если из них вытащить мозг и запаковать его в броню, все равно они останутся тупорылыми хомо. В отличие от нас.

Я обернулся.

Из-под разрушенного стола, кряхтя и постанывая, вылезал одноглазый. Без своих автоматов, помятый, с обугленным огрызком руки и расплывающимся натурально синим фингалом под глазом, выглядел он гораздо менее воинственно. При этом подбитый глаз смотрел на меня вполне дружелюбно.

– Только что ты доказал еще раз, что не имеешь ни малейшего отношения к бестолковым человекообразным, – торжественно произнес одноглазый. – Мард заставил меня в этом усомниться, но сейчас он мертв, стало быть, биохомо тоже сдох, а мы, истинные люди, – живы и здоровы.

– Ну, ты-то не совсем здоров, – сказал я, кивнув на почерневшую культю.

– А, мелочи, отрастет, – одноглазый махнул здоровым отростком, заменяющим левую руку. После чего взялся им же изувеченный огрызок правой конечности, энергично крутанул несколько раз и, оторвав, отбросил в сторону. Немедленно из черного пятна на месте оторванной руки полезло что-то розовое, напоминающее крошечное щупальце детеныша осьминога.

– Сожженная рука мешала расти новой, спасибо, что напомнил, брат, – сказал одноглазый. – После такой битвы немудрено и забыть об элементарном самолечении. Кстати, я видел, что биохомо тебя ударил. Ты в порядке?

Я посмотрел на подошедшую Анью и кивнул, мол, нормально все, прорвемся. Грудь ныла, но без вспышек боли на вдохе. Стало быть, ребра вроде целы. Остальное неважно. Ну вот, «стало быть»… Похоже, словосочетание-паразит, которым явно злоупотреблял одноглазый, приклеилось и ко мне.

– У тебя кровь, – сказала Анья и, быстро протянув руку, расстегнула пуговицу у меня на груди. Вторую расстегивать не потребовалось, ибо она была выдрана с мясом и висела на одной нитке.

– Точно наш человек, – произнёс одноглазый, ощерив в жуткой улыбке огромную пасть, расположенную сразу под глазом. – Брат. Я никогда не ошибаюсь.

Удар «скорпиона» еще глубже вдавил в мою грудь выточенную Букой стальную летучую мышь со знаком радиационной опасности в когтях[2]. И сейчас из-под странной эмблемы сочилась кровь – пока еще просто красная, без оттенков, как у обычного человека.

* * *