Кремль 2222. Планерная

«Чьи это мыслеобразы?» – уточнил двуглазый командир.

«Похоже, что хомо», – сообщил Гук.

«Так “похоже” или все-таки хомо?»

«Сигналы очень слабые, – неуверенно отозвался младший шам. – Трудно разобрать».

«Возможно, это мысли Тимура?» – предположил Лыс.

«Нет, не его, – твердо завил Гук. – Он передо мной. А сигналы шли сзади».

«Оттуда, где ты зафиксировал крысособак?»

«Да».

«Тогда все понятно, – с облегчением констатировал командир. – Рассеянные сигналы крысособак бывают похожи на мыслеобразы хомо. Наверное, где-то поблизости бродит стая. Следи за периметром, мы уже у цели».

Все эти «переговоры» по естественным причинам прошли мимо ушей Тимура. Он вообще за все время, пока группа пробиралась сквозь лес, не заметил чего-либо особенно подозрительного. Разве что показалось несколько раз, что неподалеку мелькали мерцающие огоньки, похожие на глаза. Тимур всякий раз напрягался, сжимая в руке обнаженное мачете – им снабдили шамы, но огоньки быстро исчезали.

Они могли принадлежать кому угодно – и крысособакам, и даже какому-нибудь отмороженному сиаму, но могли оказаться и обычными светляками-пересмешниками. Тоже, конечно, противная тварь – если укусит и пролезет под кожу, то иначе, как ножом, не выковырнешь – но не смертельная. Главное, вовремя светляка обнаружить и удалить, пока не залез слишком глубоко.

Так или иначе, все обошлось без неприятностей. А то, что Тимур малость понервничал, так оно и понятно – он впервые передвигался глубокой ночью по территории Зоны Москвы и чувствовал неизбежный в его ситуации дискомфорт. Да еще и компания не вызывала особого доверия.

То ли дело покойный Сррыг-Иван – с ним хотя бы поболтать можно было спокойно и даже пошутить. А тут одни упыри… Впрочем, сейчас Тимур мог полагаться лишь на их поддержку.

«Хомо, внимание! – услышал Тимур повелительный оклик, прозвучавший, кажется, изнутри черепной коробки. – Мы у цели. Подойди ко мне».

Они и на самом деле вышли на опушку леса. Тимур пригляделся и заметил в прогалине между двумя ветвистыми кустами худенькую фигуру Лыса – тот стоял, похожий в лунном свете на засохшее деревце, и слегка помахивал лапкой. Тимур приблизился и остановился на расстоянии вытянутой руки. Рядом, тяжело дыша, встал ворм. Где находится Гук, Тимур не видел, но, судя по всему, шам притаился где-то рядом.

– Вход на станцию вон там, – негромко объяснил Лыс. – Вон та сараюшка, под ней вестибюль. Там вниз идут ступеньки.

– Совсем рядом, – сказал Тимур. – Добежим?

– Нет. Мы поползем по-пластунски, чтобы нас не засекли караульные на стенах.

Тимур шагнул вперед, пытаясь рассмотреть укрепления Стадиона, но шам ухватил его лапкой за локоть и пропищал:

– Стой здесь, хомо, дальше нельзя. У маркитантов прожекторы. Попадешь под луч – засекут.

– Какое здесь расстояние до Стадиона? – спросил Тимур.

– До главной стены – около двухсот метров. До первой линии укреплений – примерно сто пятьдесят.

Тимур посмотрел на Стадион. Раньше он видел его только при дневном свете и отметил, что ночью крепость производила еще более внушительное впечатление. Правда, часть укреплений скрывала темнота. Но факела, горевшие по всему периметру на первой и второй линиях, создавали иллюзию огромного корабля, охваченного языками пламени и плывущего по огненным волнам.

А еще на стенах были расставлены прожекторы. Они рассекали пространство перед собой длинными желтыми лучами, рыская по полосе отчуждения с определенной временной последовательностью. Если бы на крепость ночью вдруг собралась напасть армия каких-нибудь мутантов, вроде нео, она бы попала под лучи прожекторов еще на дальних подступах. А вот маленькая группка могла двигаться вдоль зарослей относительно спокойно, если правильно рассчитать интервал между перемещением лучей по пространству освещаемого сектора.

Но это – при условии темной ночи. Сегодня же она выдалась на редкость лунной и звездной. И хотя до развалин павильона от кромки зарослей оставалось не более тридцати шагов, преодолеть их незамеченными было проблематично. Теперь Тимур окончательно понял, почему шамы наметили операцию на ночь. В светлое время суток посторонних на полосе отчуждения обязательно засекли бы караульные.

А еще Тимур понял, почему обследование затопленной станции вызвало такое затруднение у капитолийцев. Пробраться туда в темноте для бывалых разведчиков не бог весть какая проблема. Но вот нырять в полной темноте в затопленное метро – это вам не прогулка под луной. И даже не прогулка в безлунную ночь.

Тимур вспомнил рассказ отца о том, как при выполнения задания погиб разведчик из группы капитана Латыпова, и непроизвольно вздрогнул. Точнее говоря, тот не погиб, а не вынырнул, оставшись под водой. Но вряд ли данное уточнение давало дополнительный повод для оптимизма.

– Что, хомо, трусишь? – неожиданно пропищал под ухом Лыс. – А я думал, что ты у нас храбрец.

– Я же тебя просил, чувырла, не залазить мне в голову, – резко ответил Тимур. – Сам небось давно в штаны наложил.