Кремль 2222. Сталкер

Виктор на мгновение оторвался от приборной панели для того, чтобы бросить внимательный взгляд на парня. Артем невольно поежился. Ощущение было, словно сама смерть взглянула ему прямо в душу. Но взгляда он не отвел.

– Хорошо, ученик, – кивнул Виктор. – Будет время – как-нибудь расскажу[20]. Сейчас, сам понимаешь, немного не до этого.

На экране заднего вида было видно, как качнул манипулятором громадный «Аконкагуа 5А», словно указывая солдатам своей армии на странного «Коллектора», внезапно вышедшего из подчинения и, по-видимому, твердо решившего свалить. И как ринулись следом за дезертиром все, кто находился в это время на стадионе.

Возможно, это и спасло пассажиров биоробота. А может, именно на такое развитие событий и рассчитывал Японец, предпринимая столь дерзкий побег. Короче, из-за чрезмерного усердия членов армии профессора получилась грандиозная свалка. Роботы и собакоголовые ринулись в погоню одновременно – и тут же стадион превратился в большую кучу-малу. Каждый старался выслужиться, но в результате вместо вожделенной добычи получал металлическими лапами соседей по ногам, бокам, а рухнув на землю – и по стальной башке.

Динамики «Коллектора» донесли до ушей пассажиров многоголосый рев био, треск металла бронелистов, сминаемых в давке словно бумага, и визг собакоголовых, по чьим телам прошлись многотонные роботы…

Но внезапно эту какофонию заглушил зычный рев, подобный раскатам весеннего грома. Это ревел «Аконкагуа 5А», отдавая армии какую-то общую для всех команду.

И армия подчинилась. Все – и роботы, и мутанты – замерли на месте, словно в мгновение ока превратившись в статуи.

Виктор со всей дури воткнул педаль в пол. «Коллектор» скакнул, перемахнул через застывшего «Спайдера», задел башню биоробота всеми ногами, перекатился через него, тут же вскочил на свои длинные паучьи лапки и на предельной скорости помчался к пролому в стене «Олимпийского».

До спасительного выхода, пробитого тушей «Аконкагуа 5А», оставалась от силы сотня метров, когда Артем увидел, как от наплечной пушки робота-колосса отделилась черная точка.

– В сторону! – заорал он.

Японец рванул рычаги вправо, одновременно вновь ударяя по педали прыжка. «Коллектор» скакнул вправо, но тут по его крыше нехило долбануло. Виктор еле удержал рычаги… но удержал. Робот устоял на «ногах» и сейчас по-прежнему несся к пролому, за которым виднелись контуры полуразрушенной церквушки.

– Ikinari…[21] Бронебойный касательным прошел, – бросил Виктор сквозь зубы. И добавил: – Молодец!

И хоть Артем не понял, к нему относилась похвала или к «Коллектору», чудом не запутавшемуся в ногах от нехилого удара по кумполу, но все равно было приятно. Прежде всего потому, что они до сих пор живы. Осознание того, что ты только что был на волосок от смерти, но, вопреки всему, до сих пор еще не превратился в топливо для биореактора, – это всегда бальзам на душу.

– Sugee! Ijo nashi [22],— выдохнул Японец, когда «Коллектор» проскользнул в пролом и припустил по направлению к церкви. И, перехватив недоуменный взгляд Артема, спохватился и пояснил: – Нормальная машина, качественная. Боюсь, на другой бы не ушли.

– А мы, по ходу, еще и не ушли, – заметил Артем, в очередной раз глянув на экран.

Действительно, следом за ними из пролома вылезали боевые роботы. Один, два, три… десяток юрких «Рапторов».

– Вижу, – мрачно кивнул Японец. – Но тут хоть пространство для маневра есть.

Да, пространство, несомненно, было. Весь разрушенный город лежал перед ними, беги куда хочешь. Лучше, конечно, знакомой дорогой, например, напрямую к «Ленинградской». Вот он, путь, проторенный ночью «Аконкагуа 5А», широкий тракт, по которому нестись, вдавив педаль в пол, – одно сплошное удовольствие…

– Правильно мыслишь, парень, – кивнул Виктор. – Да только у «Рапторов» скорость вдвое по сравнению с нашим пауком. И вооружения у нас, считай, никакого, кроме двух манипуляторов. Потому профессор за нами всего десяток своих шавок и послал. Больше не надо.

Артем вспомнил: Японец еще при первой встрече угадал его мысли без специального шлема. Кажется, тогда он сказал, что это называется древним искусством харагэй – общением без слов.

– Ты тоже владеешь этим искусством, только пока не умеешь достаточно хорошо защищать свои мысли от других, – произнес Виктор, продолжая считывать размышления Артема словно текст с открытой книги. – Да и ни к чему оно без особой надобности – больно много энергии тратится на мыслеобмен.

И резко рванул рычаги управления.

Бегущий робот словно споткнулся. Потом развернулся почти на девяносто градусов и прыжками понесся к развалинам.

Артем успел одновременно и огорчиться («надо же, все кому не лень мои мысли читают!»), и удивиться («справа-то развалины вообще непроходимые, кучи кирпича и бетона. Пройдем ли?»).

– Пройдем, – хмыкнул Виктор. – Другого выхода у нас нет. Иначе на ровной местности «Рапторы» нас сто пудов догонят и порвут, как Тузик грелку.