Кремль 2222. Тобольск

Глядя на мутанта, Бортник понял, что подразумевал нео, когда говорил об опухшей морде. Лицо, как таковое, с носом и ртом у ворма присутствовало. Но вот вместо нормальных щек надувались огромные пузыри, покрытые тонкой бледной кожей. Они свисали ниже скул и закрывали собой уши.

Догадавшись, что Хрыч находится слегка не в себе, Бортник рявкнул:

– Эй, дружище! За что тебя так?

В мутных глазах мутанта проблеснуло сознание. Он икнул и пробурчал:

– Едрит твою колотить. Никакого уважения к личности. Полицаи хреновы. – Еще раз икнул и спросил: – Ты кто?

– Выпить хочешь? – Бортник ответил вопросом на вопрос и сразу попал в точку.

– О! – воскликнул ворм. – О! А есть?

– Будет. Надо поговорить. Встать сможешь?

– А то, – нечленораздельно отозвался мутант. И сосредоточенно уставился перед собой.

– Давай лапу, – предложил «горный», великодушно протягивая руку.

Он помог Хрычу подняться и довел его до кучи битого кирпича. Там ворм приземлился на пятую точку и, отдуваясь, произнес:

– Совсем здоровья не осталось. Вот, гады, гонят всякую гадость.

– Пшеничная? – с пониманием спросил Бортник.

– Если бы! Самопал из гнилого овса. Упал вчера, утром еле оклемался. Так нет бы, чтобы подлечить, еще и по морде бьют. – Мутант, раздвинув щеки, провел тыльной стороной кисти по губам. Увидев полоску крови, буркнул: – Кажется, зуб сломал. А у меня их всего четыре оставалось. Настоящие звери.

– Тебя вчера самогоном угостили, верно я понимаю?

– Если бы. Как же, угостят они. Телегу я им под вечер разгружал.

– Кому им?

– Марикам, кому же еще?

– Маркитантам?

– Ну да, марикам. Им, кровопивцам. Обирают трудовой народ. Обещали бутылку пшеничной, а дали литр самопала. Гады. Говорит, вот тебе экиви… эки… валент, короче.

– Кто говорит?

– Как кто? Прокоп, старшина. Сволочь пузатая. – Ворм помолчал, потом со злостью добавил: – Сдох, туда и дорога, кровопивец.

– Кто сдох?

– Да Прокоп же, говорю.

– Когда?

– Сегодня утром. Наверное… – Хрыч запнулся и, встрепенувшись, посмотрел на «горного». – Подожди. Ты мне что-то про выпивку говорил.

– Говорил. – Бортник вытащил монету и покрутил ее в пальцах. – Вот. Выпивки нет, зато деньги есть.

– Мало, – сказал ворм. Но глаза его заблестели. – Тут на стакан самопала только.

– Стакан тоже неплохо. Могу и на бутылку дать. Но ты же еще не рассказал ничего.

– А чего рассказывать? О Прокопе? Так его у ямы утром нашли. Вроде. Без головы. И Кондрат тоже был без головы.

– Как без головы? – Бортник напрягся. – Отрубили, что ли?

– Похоже на то.

– Как в Зоне можно головы отрубить?

– А мне почем знать? Ты это, монету гони.

– Держи, – сказал Бортник. – А ты точно уверен, что отрубили?

– Наверное. Народ говорит. А я трупов не видел.

Бортник задумался. У него возникло предположение по поводу того, как можно без последствий отрубить головы в Мертвой Зоне. Да, если рубить, стоя на земле, то сам тут же кровью изойдешь. Но если при этом находиться в воздухе…

Для этого, конечно, надо обладать особыми свойствами. И «горный» знал одно такое существо, способное парить в воздухе, одновременно держа в руках холодное оружие. Более того, он успел пообщаться с этим существом вчера вечером на стене кремля. Неужели Кар навел здесь шороху? Но тогда…

– Значит, говоришь, трупов не видел?

– Нет, не видел, – сказал ворм. – Голов тоже не видел. Их, говорят, так и не нашли. Утащил, наверное, кто. Или в яму, наверное, упали. Кто их там искать будет?

– Во-от как… – протянул Бортник. – Кстати, а почему эту яму не засыплют? Туда и с головой можно навернуться, не то, что без нее.

– Она у них вместо этого, вытрезвителя. Если кто буянить начинает, охранники кидают туда. А потом смеются, полицаи. Сволочи. Всё? Мне бы подлечиться сходить. Заодно Прокопа помяну. Сдох-таки сволочь.

– Сейчас сходишь, – сказал Бортник. – Собственно, мне до Прокопа дела нет. Это сегодня случилось. А меня вчерашний вечер интересует.

– Не понял.

– Ты сказал, что вчера под вечер телегу разгружал.

– Ну?

– Может, видел чего интересного?

– Может, и видел. Монету гони.

– Э-э, так не пойдет. Ты мне опять о каком-нибудь Прокопе расскажешь, который мне совсем побоку.

– А что тебя интересует?

– Парень меня интересует, – сказал Бортник. – Молодой. Человек, не мут. Высокий, черноволосый, в кольчуге и шлеме. Видел вчера? Ближе к вечеру?

– Может, и видел. Тут знаешь сколько этих – высоких и в кольчугах? Так и шастают с утра до ночи.

– Не заливай. Таких тут немного. Это человек был, понимаешь?

– Понимаю… Ну, предположим, видел кое-что.

– Так видел или нет?

– Кое-что видел. Гони монету. – И мутант требовательно протянул ладонь, больше похожую на копыто с отросшими пальцами. Короткими, кривыми и когтистыми в количестве четырех штук.

– За мной не заржавеет, – сказал Бортник. – Но ты начни, а я послушаю. Вдруг это совсем не то.

Хрыч ожесточенно почесал лохматый затылок. Даже не столько почесал, сколько пошкрябал. Звук был такой, будто пемзой отскребают закоптившийся котелок.