Кремль 2222. Транспортное кольцо

– Такова жизнь. Когда-то им во главе народа становиться. Я не вечен, не ровен час помру или убьют на каком-нибудь «Божьем суде».

– Намек понял. Зиг, я благодарен, что ты вступился за меня…

– К дьяволу твои благодарности! – вест отбросил ножны с мечом на лавку, поглядел исподлобья на друга. – Скажи лучше, что это было, черт возьми? Почему ты остановил поединок? Зачем так легко сдался? Только не говори, что за меня испугался – так и до оскорблений дойти можно.

Книжник прекрасно понимал ситуацию, в которую по его вине попал друг. Для веста смерть – это просто неприятный попутчик, с которым надлежит считаться. А схватка – это даже не событие, это образ жизни. Последний воин своего народа никогда не упускал повода испытать себя на прочность. При этом присутствовала в нем здоровая рациональность: он не рисковал ради риска. Пока не подросло новое поколение вестов, на нем лежала ответственность за судьбу его народа. Но если уж он вступил в схватку, то делом чести было довести ее до победы. Очень трудно объяснить Зигу случившееся так, чтобы окончательно не поссориться с ним.

– Лого, – глухо сказал Книжник. – Я слышал его.

– И что? – вест пожал плечами. Он знал, что между Книжником и шамом существует ментальная связь. Точнее, с мозгом мертвого шама, помещенным в металлическое тело боевого робота. Такая уж история приключилась с их общим знакомым.

– С ним беда.

– Не вижу связи. Почему бы тебе сначала не разобраться со своими проблемами, прежде чем спасать какого-то био?

– Он не био.

– Без разницы.

Зигфрид небрежно сплюнул. Он довольно холодно относился к Лого. Наверное потому, что не понимал, как можно быть роботом с мозгом шама и при этом оставаться разумным, чувствующим существом. Поэтому в разговоре стоило приводить более понятные ему аргументы.

– Дело не только в нем, – вздохнул Книжник. – Беда коснется всех нас.

– Что там стряслось? – равнодушно спросил вест. – Что может быть хуже того, что уже случилось? Нео разгромлены, их остатки отброшены, и они не скоро решатся на новый штурм.

– Да при чем здесь муты!

– Что за беда в таком случае?

Книжник покосился на друга. Вест с прищуром разглядывал его, не принимая сбивчивых объяснений. Нет, так, с ходу не расскажешь о своих видениях. Это надо самому прочувствовать, иначе рассказ будет похож на страшную сказку. Он и сам не был уверен, что все это не плод воспаленного воображения на фоне последних событий. А Зигфрид слишком рационален, чтобы доверять чьим-то смутным предчувствиям.

Семинарист одернул себя: он не сошел с ума! Он действительно слышал ментальное послание Лого – такое не раз уже случалось, и это он ни с чем не перепутает. Бросить в беде боевого товарища? Исключено.

Тем более теперь, когда все пути назад отрезаны, когда Лого – единственный, кто в нем нуждается. Не считая Хельги, конечно… Но не время думать о личном.

Книжник мрачно поглядел на веста, спросил твердо:

– Так ты со мной или как?

– Даже не знаю, – глядя в затухающее пламя горна, задумчиво проговорил Зигфрид. – Дел-то полно, не время ерундой заниматься. Подумаешь, что там и кому почудилось – не тащиться же из-за этого черт знает куда, – он перевел взгляд на семинариста. – С другой стороны, грешно бросать в беде юродивых. Мне-то плевать, но так отец Филарет сказал, а он человек мудрый. В ваших богов я не верю, но мало ли, может, зачтется…

– Я в тебе не сомневался, Зиг! – обрадовался Книжник. – Пришлось бы одному идти – мог бы и сгинуть. Ну а вместе нам сам черт не страшен!

– Ну да, ну да, – без особого энтузиазма сказал Зигфрид. – Черт не страшен, пока он не начал щекотать в интересном месте.

Но Книжник уже ощущал эту легкость, когда не надо одному тащить на себе непомерный груз. А вест – он поворчит да и перестанет. Потому что, несмотря на всю чрезмерную внешнюю суровость, он способен жертвовать собой ради друга.

Обрадованный Книжник даже осмотрел мастерскую. Взгляд его остановился на тусклом металлическом цилиндре высотой сантиметров в двадцать, стоявшем на краю грубого верстака. Отчего-то его матовая поверхность притягивала взгляд. Он машинально взял эту штуку и с удивлением ощутил в ладони легкую вибрацию. И тут же все тело охватила странная легкость, в голове прояснилось, и показалось, что он сейчас поймет что-то очень важное…

– Отдай, – Зигфрид выдернул странный предмет из рук друга. – Козленочком станешь.

– Что это? – округлив глаза, спросил Книжник.

– Не знаю, – Зигфрид аккуратно вернул цилиндр на место. – Хреновина какая-то. У мертвого био забрал. Трофей бессмысленный, но хоть что-то.

– Погоди… – не отрывая взгляда от предмета, пробормотал парень. – Это что-то необычное. Оно на разум как-то любопытно действует…

– А ты всегда хватаешь в руки все любопытное? – нахмурился Зигфрид. – Странно, что ты все еще живой.

– И что ты собираешься с этой штукой делать?

– А ничего, – Зигфрид пожал плечами. – Может, разберусь на досуге. Ты лучше скажи, когда выступать планируешь?

– С рассветом! – Книжник резко поднялся, прошелся по мастерской. – Болтов бы к арбалету да провизии… Ну и Хельгу повидать…