Кремль 2222. Тушино

Он был в считаных шагах от Поля, когда оттуда вдруг высунулась наружу распахнутая пасть «Рекса». Гром даже не успел затормозить. На полном ходу он влетел прямо в эту пасть и моментально погрузился во мрак.

А потом зловеще клацнули челюсти.

* * *

Беглый стаббер Громобой открыл глаза и уставился, часто моргая, в грязно‑серый потолок.

«На рай не очень‑то и похоже, – подумал нейромант. – По крайней мере, я всегда думал, там будет почище».

Он попытался резко повернуть голову влево, но шею прострелило, и Громобой, тихо охнув, решил действовать осторожней. Нейромант плохо помнил, что с ним было. Очевидно, что любезные нео и спешащая к Красному полю Бо существовали только в больной фантазии бородача и ничего общего с реальными прообразами не имели. Все знали, что дикари тупы и с «хомо» болтать не любят, а его чудесная жена ни за что не побежала бы в Красное поле сама…

Ну и Щелкун. С чего бы ему выныривать из Поля Смерти? С чего ему вообще там быть да еще и проглатывать собственного хозяина?

С пятой попытки Громобой смог‑таки повернуть голову и увидел стену, не менее грязную, чем потолок, и дверной проем в этой стене, за которым обнаружилась… еще одна грязная стена. По ощущениям, это были какие‑то развалины, ничем не лучше и не хуже тех, в которые нейромант забредал во время своих прежних странствий.

«Нет, это точно не рай. Это та же проклятая московская Зона, которую я уже истоптал вдоль и поперек…»

Громобой чувствовал, что их с Щелкуном связь по‑прежнему крепка, но боялся переключаться на стального ящера: сознание нейроманта было, по его ощущениям, еще довольно шатко. Бородач зажмурился, прислушался к себе. Нет, пожалуй, риск утратить контроль над «Рексом» был слишком велик. Стоило еще немного повременить с активными ментальными действиями.

Снова открыв глаза, нейромант уставился на уже помянутый дверной проем, за которым, возможно, скрывался ответ на главный вопрос – где же он оказался?

«Я умирал у какого‑то заброшенного дома, гладил Щелкуна, прощаясь, а потом – провал… и вдруг я – живой… и здесь, а не там… только где это – “здесь”?»

Хуже всего было то, что он не мог подняться. Руки и ноги не слушались, даже шея и та поворачивалась только с огромным трудом. Громобой не знал, последствия ли это ранений, полученных в бою с наемниками Арены, или он просто слишком долго пролежал без движения, настолько долго, что тренированные мышцы просто атрофировались от бездействия. Нейромант даже близко не представлял, сколько времени провел без сознания и почему вообще до сих пор жив, а не бродит по раю в компании любимой Бо, наслаждаясь тамошними пейзажами. По личному опыту бородач знал, что организм не способен без посторонней помощи избавиться от пуль и обеззаразить раны.

«Значит, кто‑то меня выходил, – заключил Громобой. – Потому что чудес не бывает».

Хотя Щелкун бы с ним наверняка поспорил: прежде био, вероятно, даже не подозревал, что найдутся люди, способные управлять им с помощью мыслей.

«Люди…»

Громобой припомнил о странной ментальной битве с нейромантом Арены. Тогда они вцепились в «Рекса», словно неразумные отроки – в лучшую игрушку: беглый стаббер пытался сохранить контроль над «питомцем», тогда как противник пытался этот контроль отобрать. К счастью, бородачу повезло больше. Но дуэль оказалась напряженной, настолько, что Громобой, слишком ей увлекшись, позволил всадить в себя несколько пуль.

Но сейчас это было не так уж важно.

«Так все‑таки кто меня спас и притащил сюда?»

Удивительно, но ответ не заставил себя ждать: прошло едва ли полминуты, когда в комнату вошел грязный мужчина. Более всего вновь прибывший походил на ворма, которого не слишком голодный био пожевал маленько и выплюнул, побрезговав глотать. В ушах незнакомца, как показалось вначале, болтались серьги, однако, когда бродяга подошел ближе, стало понятно, что это гайки. Длинный нос насквозь пронзал ржавый болт, а шею гостя обнимала потертая обойма подшипника.

«Как он умудрился его напялить? – удивленно подумал Громобой. – Не через голову же натянул… наверное, разрезал и разогнул, а, надев, сжал обратно, чтоб не сваливался… вот только шва не видать!»

В руках у мужчины была миска с чем‑то дымящимся. Ароматы странного варева мигом пробудили в нейроманте слегка подзабытое чувство голода, и он невольно облизнулся. Бородач не знал, что за «угощение» принес этот странный человек, но в те мгновения он готов был сожрать собственные ботинки – лишь бы хоть чем‑то желудок набить. И, когда в руках у незнакомца, будто по мановению волшебной палочки, появилась грязная металлическая ложка, нейромант внутренне заликовал.

«Еда!..»

Мужчина опустил ложку в миску, зачерпнул немного варева и понес к приоткрытому рту Громобоя.

«А вдруг отрава?» – мелькнуло в лохматой голове.

Но какой смысл травить его теперь, когда он пришел в себя? Хотели бы убить – убили бы раньше, пока он валялся в отключке. Или же вовсе дали бы ему умереть там, в Строгино, у безымянных развалин.

«Как вообще получилось, что Щелкун их не сожрал?» – подумал Громобой внезапно.