Кремль

– Ах, батюшка… Княже, родимый!.. – будто бы страшно перепугался Митька. – Да не тревожь ты так сердца своего ретивого!.. Ведь я сам там буду, я поберегу княгинюшку-то… Я ветру дохнуть на нее не дам, а не то что.

Митька понял, что он увлекся и переиграл: золота, знамо дело, прибавилось здорово, но княгинюшку-то теперь, пожалуй, и не ухватишь… Погано дело!.. И он, ничего не видя, поплелся в кабак…

Князь Андрей уже не слышал его. В душе его была боль смертная. Он ждал все, надеялся, что наваждение пройдет и Стеша вернется к нему. И она сказывала тогда, что ничего между ней и князем Василием не было, а этот бродяга говорит, что князь Василий с ней в саду у них видается. И опять это богомолье – с ее это ведома или нет?.. А ведь он чистоте ее милой верил…

На дворе залились собаки, загремели цепи их, и отроки, выбежав, приняли коня…

Он сказался больным и, велев никого не пускать к себе, лег. «И как князь Василий, с которым он жил душа в душу с детских лет, мог все же решиться на такое дело? И как помешать им? Ну, вмешается он, расстроит у них все, а дальше что? По-прежнему все трое несчастными останутся. И теперь Стеша хоть жалеет его, а тогда, может, и возненавидит навсегда. Но, – страшной усмешкой усмехнулся он, – не передать же, в самом деле, князю Василью свою венчанную жену: на, мол, бери… А почему бы и нет? – встала мысль. – Пусть хоть она будет счастлива…» Но сердце дымилось, точно дымами пожарными, ревностью, и он чувствовал, что на это его не хватит…

Узнав, что мужу неможется, Стеша приказала отложить богомолье, но князь Андрей воспротивился.

– Нет, нет, поезжай… – сказал он. – Это я так, заморился маленько, а может, и продуло… Ничего, поезжай…

Лучше хоть какой-нибудь конец, чем эта мука неизбывная.

И когда поутру колымага со Стешей и Ненилой, окруженная вершниками и сенными девушками верхом, выкатилась с широкого двора и тяжело заколыхалась по колеям и выбоинам дороги, он, ничего не видя, поднялся к себе, бросился ничком на постель и, закусив руку зубами, застыл в смертельной боли… Выхода нет: пусть будет что будет… Но с каждой минутой в нем нарастало нетерпение узнать, как именно все решится. И может быть, он там ей нужен будет. Как мог он отпустить ее одну?.. Он заметался по горнице, лег опять, опять впился зубами в руку и опять вскочил и с тихим стоном стал качаться из стороны в сторону… И вдруг взорвался и бросился во двор.

– Коня!.. – крикнул он. – Филатка, ты поедешь со мной… И подбери еще человек пять вершников поудалее… Живо!..

И запылила осенняя, солнечная дорога под бешеным скоком коней.

Не миновали они и Лосиного острова, как вдали, среди полей завидели они пестрый поезд княгини, медлительно тянувшийся в золотые дали. Придержали уже покрывшихся потом коней и медленно поехали следом. Князь Андрей был весь глаза. И в глазах этих не было ничего, кроме тяжелой колымаги, катившейся вдали по солнечной дороге…

Около полден поезд княгини остановился отдохнуть на опушке золотого леса. Остановился и князь Андрей со своими вершниками. А поехала опять колымага, поехали следом и они. Страшная минута приближалась. Андрей, покорно свесив голову и покусывая черешок золотого липового листа, который поймал он на лету, все гадал, что сейчас будет…

– Княже, – услыхал он вдруг голос Филатки, лихого псаря. – Что-то у наших там словно не так…

Князь Андрей вздрогнул. Из золотого леса на колымагу бросились толпой какие-то люди, и началась свалка.

– За мной!.. – коротко бросил князь Андрей.

Кони полетели.

Подскакав к пестрой толпе, князь Андрей увидел: Стеша, бледная, с горящими глазами, стояла перед другом его, Васильем, а тот, повесив голову, слушал ее. Князь Андрей разом слетел с седла и повелительным жестом приказал всем отойти прочь. Оборванцы с Митькой во главе сразу исчезли в золотом лесу. Ненила, вся серая, творила дрожащими губами молитву. Вершники сгрудились за колымагой.

– Князь Василий… – хриплым голосом с усилием выговорил наконец князь Андрей. – Ты был мне не другом… а братом… Я и теперь хотел бы говорить с тобой по-старому… Понимаю: не вольны мы… в сердце своем… Говори…

– О чем же говорить?.. – повесив голову, отвечал уныло князь Василий. – Княгиня уже порешила все…

– Тогда ты говори, Стеша… – сказал князь Андрей.

– Что же лишние-то слова терять, когда и так… сил нету?.. – едва выговорила Стеша и низко опустила свою прелестную голову в нарядной кике. – Я не скрывала от тебя, Андрей, никогда и ничего… Я не переступила закон… Князь вздумал силой разбить те цепи, в которых мы… мучаемся, но я вот только что сказала ему, что нет на земле силы, которая могла бы развязать то, что связано Богом.

– При чем тут Бог?.. Выдумки людские все это!.. – в отчаянии воскликнул князь Василий.

Стеша посмотрела на него взглядом, полным испуга, нежности и тоски: ах, как чуяла она боль его!..